Книга Записки у изголовья. Книга 2, страница 127 – Тан Ци

Когда она вернулась с отваром, собираясь поведать Си Цзэ эту занятную историю, в светлой и просторной комнате его не обнаружилось. Только на длинном столе у окна лежала записка.

Слова были написаны красиво, в них чувствовалась внушительная сила каллиграфа. В записке Си Цзэ сообщал, что ему нужно уйти по делам и вернется он сегодня-завтра.

Что он собирался делать, он не сказал.

В клановой школе давалось всестороннее образование, и Фэнцзю волей-неволей изучила множество предметов, в том числе буддизм и даосизм. Самым важным в Пути ей казалось равновесие. Например, если есть небо, то есть и земля. Это было своего рода равновесием. Если есть мужчины, то есть и женщины – тоже своего рода равновесие. Си Цзэ ушел, а Су Мое вернулся – в этом тоже выражалось своеобразное равновесие.

Когда господин Мо внезапно обнаружился у нее во дворе, Фэнцзю карабкалась через забор, чтобы покормить рыбок хотя бы для приличия.

Уловив движение сзади, она случайно оглянулась и, разглядев Су Мое, чуть не сверзилась с забора.

Самый утонченный и обаятельный второй принц Западного моря, Су Мое, ныне с растрепанными волосами и налитыми кровью глазами, хлестал холодный чай из огромной чашки с самым зверским выражением лица.

Стало тихо. Фэнцзю ущипнула себя, убеждаясь, что ей это не снится, затем приблизилась и с сомнением спросила:

– Господин Мо, судя по вашему виду… вы же не вломились прошлой ночью на женскую половину дома к какой-нибудь госпоже и за вами не погнался ее отец с палкой?

Су Мое оставил в покое чашку чая и окинул взглядом Фэнцзю. Взгляд этот переполняло негодование.

– Си Цзэ пригласил меня в храм-дворец, чтобы я помог ему изготовить один артефакт. И в самый важный момент ты прислала Чачу со сладкими лисами или что там еще было! И только стоило ему получить этих проклятущих зверенышей, как он бросил все на меня и ушел, не сказав ни слова. И не вернулся. Я устал. У меня опухли руки. У меня опухло лицо.

Считав изумление в глазах Фэнцзю, он тоскливо вздохнул и сказал:

– Я не виню тебя, я прошу войти в мое положение. Я так выгляжу, потому что я дней семь непрерывно расходовал силу, ни разу не сомкнув глаз. Если честно, сейчас меня хватает на то, чтобы перемывать с тобой косточки одному не будем показывать пальцем владыке, только благодаря благословению Западного моря и моей жизнестойкости.

Фэнцзю изумилась, но вовсе не потому, что чувствовала угрызения совести. Раньше она лишь вздыхала, размышляя над тем, какое же неистребимое у Си Цзэ желание кого-то отблагодарить. Теперь, когда она увидела несчастное лицо господина Мо, невыразимое сочувствие поднялось у нее изнутри, и она попыталась его утешить:

– Вы знаете, Си Цзэ понимает, что такое благодарность, а вы оказали ему такую большую услугу. Когда закончите с артефактом, он задумается о том, как отблагодарить вас за помощь. Я, если честно, немного волнуюсь.

Фэнцзю действительно казалась взволнованной и на этом душевном подъеме принялась строить предположения:

– Однако драгоценностей вам хватает и вас не прельщают красавицы. Бьюсь об заклад, он выберет более личный, более искренний способ отблагодарить вас, его близкого друга. Может, даже лично приготовит вам ужин…

В готовке владыки всегда было что-то от истинной природы зла, и она всегда сопрягалась с опасностью для жизни. Плач Лянь Суна еще отдавался в ушах Су Мое. Чашка в руках господина Мо заходила ходуном, и он искренне попросил: