Онлайн книга «Прядильщица Снов»
|
Но ответа не было. Только треск пламени и тяжелое дыхание матери. Они добрались до входной двери. Мать дрожащими, обожженными руками пыталась справиться с замком. — Чёрт! — слово, которое Рома никогда не слышал от нее. — Открывайся! Наконец дверь поддалась. Они вывалились на лестничную клетку, где уже столпились соседи в ночных одеждах, с испуганными лицами. — Вызовите пожарных! — крикнула мать, опуская Рому на пол. — Там мой муж! Помогите! Кто-нибудь! Рома стоял, завернутый в одеяло, и смотрел на мать. Её лицо… Оно было красным, с пузырями на щеках и лбу. Волосы опалены, местами сожжены до кожи. Руки покрылись страшными ожогами. Сорочка, почерневшая и обгоревшая, прилипла к телу. «Это не мама. Это не может быть мама». Но это была она. Страшная. Изуродованная. Но всё ещё его мама. — Ромочка, ты в порядке? — она опустилась перед ним на колени, обожженными пальцами ощупывая его лицо, руки, волосы. — Скажи мне, малыш! Он не мог говорить. Горло разрывалось от кашля, в груди что-то хрипело и булькало. Перед глазами всё плыло. — Кто-нибудь! — закричала мать, оборачиваясь к соседям. — Помогите! Там мой муж! Андрей там! Дядя Витя, сосед сверху, положил руку ей на плечо: — Ирина, нельзя туда возвращаться. Огонь уже везде. — Пустите! — она рванулась к двери. — Андрей! Андрей! Но тут её тело обмякло, и, если бы не дядя Витя, она упала бы на бетонный пол. Потеряла сознание. Кровь сочилась из трещин на обожженной коже, капала на серый пол. Рома смотрел на всё это, и мир вокруг начинал темнеть. Он слышал сирены, крики, суету, но всё это доносилось словно издалека, из-под толщи воды. — Папа… — прошептал он и упал в бесконечную черноту. * * * Он открыл глаза в самом красивом месте, которое когда-либо видел. Огромный зал с высокими потолками, украшенными золотыми звездами и созвездиями. Стены из неизвестного материала, похожего на перламутр, переливались всеми цветами радуги при малейшем движении. Огромные окна от пола до потолка выходили в сад, где цвели деревья с фиолетовыми и серебристыми листьями. В центре зала стоял рояль — черный, блестящий, с открытой крышкой. Казалось, он ожидал прикосновения. В воздухе здесь пахло слишком странно и сладко, а вдалеке звучала музыка — такая прекрасная, что сердце сжималось от невозможности запомнить ее всю. К роялю подошла женщина. Высокая, с длинными темными волосами, струящимися до самого пола. Лицо ее менялось каждую секунду — Рома видел то молодую девушку, то женщину средних лет, то старуху, то снова юную красавицу. Но глаза оставались неизменными — глубокие, темно-синие, со звездами внутри. — Здравствуй, Рома, — её голос прозвучал как множества инструментов одновременно. — Не хочешь ли сыграть для меня? Он хотел. Очень хотел. Он подошел к роялю, сел на мягкий стул, положил пальцы на клавиши… * * * — Рома! Ромочка! Мальчик мой родной! Мамин голос. Но не такой, как раньше. Хриплый. Надломленный. Больничный запах ударил в нос: антисептики, лекарства, что-то металлическое и стерильное. Звук капельницы — кап-кап-кап — отсчитывал секунды. За окном — серое петербургское небо, моросящий дождь и мокрые ветки деревьев. Рома сжимал в руке новую мягкую игрушку, купленную бабушкой. Старая сгорела вместе со всеми вещами в квартире. Перед ним, на больничной койке, сидела фигура, обмотанная бинтами, как мумия из фильмов ужасов. Открытыми оставались только глаза — мамины глаза, голубые, с золотистыми крапинками у зрачков — и рот, опухший, потрескавшийся. |