Книга Хризолит и Бирюза, страница 103 – Мария Озера

Граф не был груб, и это было самое лучшее, что я когда-либо испытывала. Его прикосновения к моей груди были так нежны, что все мои чувства обострились до предела. Высвободив мою грудь из оков ткани, он обхватил мой сосок губами, и это было похоже на то, как если бы я была пьяна, или мое тело было заполнено наркотиком. Мне хотелось, чтобы это продолжалось вечно.

Я едва могла дышать. Слышала только биение своего сердца и стук крови в ушах. Тепло его ладоней на моих бедрах на данный момент ощущалось, как кочерга, едва вызвавшаяся из власти огня. Оно обжигало, оставляя следы. Я пыталась думать о чем-то еще, но тело не слушалось, а когда его пальцы отодвинули влажную ткань, мешающую совершить желанное, я окончательно потерялась.

Нивар поднял глаза на меня. За пеленой телесного жара я не могла точно определить первородную причину его отстранения. Он смотрел на меня, его глаза отражали пламя страсти, и мне казалось, что я утопаю в этом взгляде, теряясь в его глубине. Время словно остановилось, и все звуки вокруг растворились, оставив только нас двоих в этом замкнутом пространстве. Я старалась привыкнуть к тому ощущению, которое накатывало волной, охватывая меня целиком и не оставляя шансов на спасение.

Однако, когда я ощутила, насколько близко нахожусь к этому мужчине, ответ пришёл сам собой. Нивар с наслаждением наблюдал за моим лицом в этот момент: как с моих губ срывается мягкий стон, а глаза закрываются от удовольствия, когда моё тело словно пронзают миллионы электрических искр.

С каждым толчком я вжималась ногтями в плечи графа, прижимаясь щекой к его лицу, обжигая горячими вздохами его мочки ушей. Он глухо рычал, пытаясь удержать меня на весу. Я чувствовала, как мы оба содрогаемся от наслаждения, и мне это нравилось. Нравилось проникаться мыслью о том, насколько мы желали друг друга, растворялись друг в друге, будто в прошлой жизни мы были влюбленными, которых разлучила жестокая судьба. Мне не нужны были никакие слова и объяснения, чтобы понять, что он чувствует и как сильно ему хочется обладать мной.

Я не знаю, сколько раз я достигла пика, но, когда мне показалось, что мои силы заканчиваются, я ощутила, как тело графа содрогнулось. Он замер, тяжело дыша и уткнувшись лицом мне в волосы.

— Боже… какая же ты красивая, — прошептал он, не открывая глаз.

И в этих словах не было ничего вычурного — но, может быть, именно поэтому они пробудили во мне такую бурю. Я вдруг поняла: никто и никогда не говорил мне ничего подобного. И — самое страшное — я верила ему. В этот миг я действительно была для него самой красивой. Меланхолия и тревога отступили, уступая место странному ощущению хрупкого счастья.

Его голос был таким тихим, будто он боялся разрушить заколдованную тишину между нами. Его дыхание смешивалось с ароматом тела, создавая невидимое покрывало — неощутимое, но тёплое, укрывающее меня от холода, боли и прошлого.

Осторожно опустив меня на мраморный пол, Нивар взялся поправить рукав моего платья, небрежно прикрывая плечо, где остался явный след — отпечаток его зубов, которого я даже не заметила в порыве страсти. Он на мгновение отвернулся, и я тут же поспешила пригладить подол, с трудом справляясь с трясущимися руками. Хотелось, чтобы он смотрел на меня, не отводя глаз, — чтобы вновь поймать то выражение лица, в котором сквозила искренняя одержимость.