Книга Хризолит и Бирюза, страница 106 – Мария Озера

От размышлений о своей внешности меня вырвал шум улицы — на этот раз короткий, требовательный сигнал автомобиля. Машина уже ждала. Я спустилась вниз, нырнула в салон, и мы тронулись в сторону Нижнего города.

Дорога к границе не была похожа на спокойное путешествие. С каждой минутой атмосфера сгущалась. Люди выкрикивали призывы к переменам — одни с яростной импульсивностью, другие молча, но с настороженными глазами. Я ловила себя на мысли, что хочу понять, насколько глубоко эти колебания пронизывают город, который мы покидали.

Водитель резко сбросил скорость. Сквозь стекло я видела, как в руках у протестующих колыхались самодельные плакаты, наспех нарисованные яркой краской. Слова «свобода» и «справедливость» будто сами метали искры в воздух, заражая толпу. Напряжение сгущалось — такие протесты всегда дышат непредсказуемостью.

Внезапно женщина с плакатом, лицо её было искажено смесью гнева и надежды, вырвалась вперёд, прямо на проезжую часть. Машины встали. Улица наполнилась криками — пронзительными, как треск рвущейся ткани.

У ворот нас встретил гвардеец, подняв ладонь, и потребовал выйти для досмотра. — А что здесь, собственно… — начала я, но голос Лоренца перекрыл мои слова:

— Она по моему приглашению, гвардеец.

Тот, уже протянувший руку, чтобы обыскать меня, замер. Его взгляд, холодный и оценивающий, задержался на мне чуть дольше, чем было нужно, но он отступил, коротко поклонившись сыну Барона.

— Наш особняк находится на границе, чтобы было удобнее взаимодействовать с администрацией Верхнего города, — сказал он, отвечая на вопрос, который я ещё даже не успела задать. — Так что машина нам больше не понадобится. Лоренц, не тратя времени на церемонии, мягко обхватил меня за талию и повёл в сторону прохода, оставив машину у ворот.

Мы углубились по узкой тропинке, петлявшей сквозь густые кроны. Ветки, нависшие над дорожкой, он отодвигал одной рукой, иногда почти невзначай касаясь моей. В его движениях была лёгкая небрежность, придававшая ему особое обаяние.

— Ты готова увидеть особняк Винтерхальтеров? — спросил он. В голосе звучала не показная, а подлинная искренность, будто это приглашение значило для него больше, чем я могла предположить.

Я кивнула. Когда мы начали подниматься по пологой тропе, сердце замирало от предвкушения.

— Лоренц, а что происходит на границе? — спросила я, всё ещё ощущая тяжесть увиденного.

— Регент пытается обеспечить безопасность Верхнего города, — Лоренц чуть поджал губы, — но за счёт этого страдают те, кто и так на грани выживания. Нижний город всегда был источником рабочей силы для Верхнего. Теперь, когда доступ ограничен, волны недовольства растут, и протесты становятся всё громче.

Я машинально обернулась в сторону пропускного пункта. Там, под резким ветром, толпились люди — простые, измученные, но упрямые. Они сражались не за роскошь, а за право кормить свои семьи.

— Но ведь это нелогично, — тихо произнесла я. — Верхний город лишится дешёвой рабочей силы.

— Большинство из них заменят машинами, — спокойно, но с горечью ответил он. — Машинам не нужно платить.

— Это может обернуться катастрофой, — я невольно распахнула глаза, чувствуя, как холод от его слов пробирает до костей. — Когда у людей отнимают средства к существованию, отчаяние толкает на крайние меры. Если власти уже настолько напуганы, что готовы отрезать целые слои населения… значит, впереди нас ждут куда более серьёзные столкновения.