Книга Хризолит и Бирюза, страница 109 – Мария Озера

Я закусила губу, лихорадочно обдумывая, стоит ли говорить правду. Это не просто личная история — это императорская тайна, способная изменить ход событий. А ещё — проверка.

Краем глаза я заметила, как Лоренц слегка напрягся, готовый вмешаться, но я не дала ему шанса. Собрав всю смелость, я выпрямила спину, посмотрела прямо в глаза Винтерхальтеру и сказала:

— Я — дочь Ольгарда Маркса.

Печенье, которое маркиз в который раз небрежно окунул в чай, с тихим, но зловещим плеском утонуло в чашке, оставив на поверхности дрожащие круги. Лоренц уже не откинулся лениво на спинку дивана, как прежде, — он подался вперёд, локтями опершись о колени, и его пристальный взгляд впивался в моё лицо так, будто он пытался прочесть то, что я сама ещё не осознала.

Тишина в кабинете сгустилась, стала почти осязаемой — плотной, вязкой, словно густой туман, давящей со всех сторон. Я ощущала, как этот невидимый пресс сжимает грудь, лишая возможности сделать глубокий вдох. Мои пальцы непроизвольно сжались в кулаки, но я боялась поднять взгляд — знала, что встречусь с глазами мужчин, чьё внимание сейчас походило на острые кинжалы, вонзающиеся прямо в душу.

Маркиз замер, и в его неподвижности было что-то хищное, выжидающее. А в глазах Лоренца мелькнуло и быстро разгорелось нечто большее, чем простое любопытство — будто в его памяти вспыхнуло далёкое, но яркое воспоминание, связанное с тем, что я сказала. Моя фраза, произнесённая с лёгкой, едва заметной дрожью, повисла в воздухе, отрезая меня от прежней роли безымянной участницы чужой игры. Теперь я ощущала, что стала фигурой куда более весомой — и каждый из мужчин это прекрасно понимал.

— Как занятно… — произнёс он, протягивая слова медленно, словно смакуя каждую букву, и в его голосе звучал неподдельный интерес, за которым угадывалось что-то гораздо глубже простого любопытства. Его взгляд, холодный и проницательный, словно пытался ухватить невидимые нити моего происхождения, дотянуться до тайн, о которых я сама узнала совсем недавно. Я уловила в этом взгляде отголоски прошлого — старые воспоминания, что рождались в глубине его сознания и явно были связаны с моим отцом.

Граф, казалось, уже понимал: я — не просто носительница определённой фамилии. В моих жилах текла кровь, способная стать оружием в чьих-то руках, — оружием, которое могло решать судьбы и рушить устои. Его осознание легло между нами невидимым грузом, и я почувствовала, как меня будто обнажают на холодном ветру политических интриг.

В груди сжалось, но вместо страха пришло ощущение внутренней опоры. Беспокойство уступило место спокойной уверенности. Я знала цену этой тайны, но теперь — теперь я была готова использовать её так же, как и они.

Неожиданно отец Лоренца хлопнул в ладони. Резкий звук пронзил вязкую тишину, и почти сразу в дверях появилась прислуга. Ей коротко приказали заменить чашку и принести бутылку выдержанного бренди. На мгновение я уловила в этом жесте не просто заботу о комфорте — это была пауза, время, чтобы обдумать сказанное.

Лоренц, нахмурившись, запустил руки в волосы и чуть наклонился вперёд, облокотившись на колени. В его глазах мелькала работа мысли, и я поняла: в его голове начинают складываться обрывки паззла, соединяя мои поступки, моё подавленное состояние на похоронах императора и то, что он знал о моей семье.