Книга Хризолит и Бирюза, страница 113 – Мария Озера

— Мой сын прав, — тихо поддержал Николас, и в его голосе слышался не просто вес опыта, а усталость человека, привыкшего взвешивать каждое слово. — Она уже понимает, что тебе известна правда об отце, и ждёт, что ты отреагируешь так, как ей нужно — отвергнешь её, подтолкнёшь к следующему ходу.

— Тогда играй наоборот, — жёстко сказал Лоренц, брови его сдвинулись, кулаки сжались. — Если она хочет слёз — смейся. Прикажет стоять — беги. Никогда не дай ей вкусить свою победу.

Николас задумался, поглаживая бороду. В его взгляде мелькнуло что-то опасно расчётливое — мысль, которую он предпочёл пока удержать при себе.

— Для начала можно и так, — медленно произнёс он, — но, думаю, придёт время, когда нам придётся полностью переписать правила.

Очередной валун обрушился на плечи вместе с пониманием: теперь мне придётся действовать по заранее выстроенной схеме, притворяться, подстраиваться — лишь бы вытянуть другого человека на чистую воду. Но притворство никогда не было моей стихией. Я привыкла быть открытой, честной, справедливой — именно такой хотела оставаться в глазах окружающих. Однако, ступив на мраморный пол императорского дворца, я ясно осознала: этим мечтам не суждено сбыться.

Каждое моё движение теперь требовало расчёта. В этом мире интриг, где любой неверный шаг мог стать последним, я боялась потерять себя — раствориться среди чужих масок и бесконечных спектаклей. Чувство подавленности росло, а мои идеалы, некогда твёрдые и непоколебимые, плавились под жаром беспощадной реальности.

Двор требовал игры. Здесь всё было минами, готовыми взорваться в самый неподходящий момент. Но сквозь этот хаос пробивалась тонкая нить надежды: что, доведя начатое до конца, я смогу вернуться к своей истинной сути. Ради этого стоило рискнуть, даже если придётся идти наперекор собственным принципам. Времена менялись, но моя решимость лишь крепла, и даже если во мне рождались тени лжи, я была готова использовать их во благо правды.

Горничная бесшумно разлила принесённый бренди по бокалам. Янтарная жидкость в хрустале вспыхнула золотом в свете камина. Я потянулась, обхватила стакан и, не раздумывая, одним движением осушила его до дна. Обжигало, но внутри это чувство будто отрезвляло. Маркиз Винтерхальтер расхохотался так, что в уголках его глаз появились глубокие морщины, а Лоренц продолжал смотреть на меня пристально, словно пытаясь прочитать то, что я прятала глубже всего. В его взгляде тревога смешивалась с непониманием, и от этого становилось ещё тяжелее.

— Думаю, этого вполне достаточно, чтобы заслужить моё доверие, госпожа Хаас, — тёплый, низкий голос барона прозвучал в моих ушах почти интимно, и я, облегчённо вздохнув, откинулась на спинку дивана, чувствуя, как напряжение отпускает. — Что же до госпожи Гарибальди, — продолжил он, — я уже известил герцога о намерении провести бал дебютанток в Императорском дворце. Сроки как раз подходящие.

— Что для этого потребуется? — спросила я, едва удерживая волнение: хотелось скорее погрузиться в организацию праздника.

— От вас, милая моя, лишь разослать приглашения всем знатным особам, достигшим восемнадцати лет, — Николас игриво подмигнул, хлопнул себя по коленям и поднялся с дивана. — Предлагаю устроить бал уже в эту пятницу. Недели вам обоим хватит, чтобы всё подготовить?