Книга Хризолит и Бирюза, страница 132 – Мария Озера

Вспомнив слова Елены, я смягчилась и злилась меньше, чем полчаса назад. Если бы я не была уверена, что он не захочет видеть меня, я бы не приезжала, но что-то явно было настроено именно на такой исход событий.

Если бы он не хотел видеть меня… я бы не приехала. Но он не сказал «не приезжай». Он не закрыл дверь. Он просто… не открыл её сам.

Отвернувшись к окну, я положила свою ладонь поверх ладони Нивара, молча поддерживая его, чтобы у него не случилось за эту неделю. Мужчина медленно и удивленно развернулся ко мне, но я не стала отстранять взгляд от окна, видя только краем глаза, что застала его врасплох. Только я успела внутренне отпраздновать маленькую победу, как он вытащил свою руку из-под моей и положил сверху, сжимая. Слишком крепко, слишком серьёзно, словно хотел этим молчаливым жестом сказать больше, чем осмеливался словами.

Тепло его ладони растекалось по телу, разгоняя холод улицы и недавнюю обиду. Я потянулась свободной рукой и коснулась его запястья, ощущая трепет его кожи. В тот же миг он посмотрел прямо на меня. В его взгляде отражалось удивление — и… желание. Глупости… он играет, а я теряю самообладание. Нужно держаться. Нужно… но почему же я не могу?

Машина дрогнула и пошла быстрее — пробка позади. Я ожидала знакомого пути ко дворцу, но улицы за окнами оказались другими. Узкие, тёмные кварталы, резкие тени фонарей, чужие фасады домов. Я настороженно посмотрела на Нивара.

— Дорогу к дворцу перекрыли митингующие, — бросил водитель в зеркало заднего вида, заметив моё беспокойство. — Объедем толпу.

Мы уверенно мчались по новым, незнакомым улицам, и я чувствовала, как внутри меня нарастает тревога. Ближайшие кварталы кардинально отличались от тех, что я помнила. Громкие крики и звуки целой толпы доносились снаружи. Несмотря на высокие стекла, было слышно, как митингующие требованиями насыщают воздух. Я попыталась сосредоточиться на лицах прохожих за окном, но ни одно из волнений города не укладывалось в привычные рамки.

Я пыталась разглядеть выражение лица Нивара, чтобы понять — переживает ли он это так же, как и я? Но он оставался холодно-спокойным, и это, на удивление, лишь усилило тревогу. Конечно, что еще стоило ожидать от преемника Маркса, для которого заводы, которые послужили катализатором всех перемен, были даны, считай, в наследство.

Я закусила губу и решила не задавать лишних вопросов, хотя мысли метались в голове, как яркие кометы, оставляя за собой тревожные следы.

Я откинулась на спинку сиденья и смотрела вперёд через лобовое стекло. Его ладонь всё ещё крепко держала мою, не отпуская, будто напоминая: я здесь, рядом. Но мне вдруг подумалось о толпе за окнами: о работягах, чьи крики доносились до нас, о том, как меняется жизнь каждого из них. Эти голоса — надежда, отчаяние, злость — сливались с ревом мотора и звучали как предвестие нового мира.

Нивар заметил, что моё дыхание стало неровным, и крепче сжал мою руку. В этот миг я впервые почувствовала в его прикосновении не только силу, но и желание защитить.

И вдруг — на пустой дороге впереди показались огни. Навстречу нам шла машина.

Шофёр ударил по тормозам и резко вывернул руль вправо. Наш автомобиль резко занесло, кузов заскрипел, и меня бросило в сторону Нивара. Он мгновенно прижал меня к себе, закрывая плечом, словно от пули.