Книга Хризолит и Бирюза, страница 133 – Мария Озера

Время словно рассыпалось на осколки. Сердце колотилось в унисон с воем двигателя. Я взглянула на Нивара: его лицо было напряжённым, глаза сосредоточенно следили за дорогой. Спокойствие обманчиво — я чувствовала, как на нём, под этой маской, давит всё то же самое напряжение, что и на меня.

Машина выровнялась. Мы снова летели по трассе. Я едва успела выдохнуть с облегчением, как впереди возникли массивные фары. Грузовик.

Секунда — и он был уже слишком близко.

Удар разорвал ночь, словно раскат грома в пустом небе. Железо смялось с лязгом, от которого в ушах звенело. Боковые стёкла взорвались хрустальной крошкой. Тело бросило вперёд, и мы, словно игрушки, лишённые воли, перевернулись вместе с машиной. С каждой новой перевёрнутой секундой я всё отчётливее понимала — мир рушится прямо сейчас, и мы летим вниз, в его обломки.

Внутри машины стояла давящая тишина, нарушаемая лишь отдалённым треском искорёженного металла. Голова гудела, мир расплывался, словно за мутным стеклом. Первое, что я ощутила, — холод железа, впившийся в шею, и липкий страх, расползающийся по телу.

Я попыталась пошевелиться — и тут же пронзила боль. Казалось, что кости мои превратились в осколки стекла, готовые разлететься от любого движения. Это была не привычная боль от ушиба или удара о дверной косяк — она была иной, чужой, мучительной, будто кто-то сжал меня изнутри ледяными клещами. Слёзы жгли глаза, и я прикусила губу до крови, лишь бы не закричать.

Воздух будто сгущался, и каждый вдох давался всё тяжелее. Только тогда я поняла, что лежу под телом Нивара. Его грудь с трудом приподнималась, дыхание было хриплым, рваным. Паника захлестнула меня, когда что-то холодное и влажное скользнуло по моей шее. Я повернула голову и увидела его руку, залитую кровью.

Нивар застонал, попытался подняться, но силы явно покидали его. Его лицо было в крови и выдавало весь спектр внутренней боли, которую он переживал сейчас, однако, несмотря на это, он все равно старался использовать все свои оставшиеся силы и потянулся к двери, дергая за ручку.

Я не знала, что делать и как помочь ему. У меня не было даже возможности открыть дверцу машины, потому что была прижата. В любой другой миг я, может быть, нашла бы в себе иронию — оказаться так близко к нему, почти растворённой в его тепле. Но сейчас эта близость была ловушкой. Даже если бы дверца поддалась, я не знала, хватит ли у меня сил встать.

Оставалось одно — ждать. В конце концов, Нивар должен был понять, что у нас не получится выбраться из этой машины без посторонней помощи.

Я изо всех сил заставила себя не поддаваться отчаянию. Обстоятельства, в которых мы оказались, не оставляли места для паники — мне требовалось собраться. Я чувствовала, как внутри меня пробуждается стойкость, несмотря на страх. Нивар дышал. Его грудь медленно поднималась и опускалась — и это было моей надеждой.

Святой Род будто услышал мои мысли и перед моими глазами показались чьи-то ноги в тяжелых ботинках. Под ними громко хрустели осколки — все что осталось от машинных стекол. Мужчина опустился на корточки и осмотрел наше положение. Его немолодое лицо, покрытое многочисленными морщинами и шрамами и скрытое за седой бородой, выглядело пугающе серьезным.

Дёрнув за дверную ручку несколько раз, он быстро понял: просто так нас не вытащить.