Книга Хризолит и Бирюза, страница 159 – Мария Озера

Сам клуб располагался на центральной улице Мараиса. На первый взгляд — ничем не примечательное здание из тёмного камня, словно утонувшее в череде городских фасадов. Но внутри оно хранило сокровищницу тайных мужских желаний, изысканных развлечений и сладостных утех. Его постояльцами становились не только холостые аристократы, но и почтенные семейные господа, чьи имена были известны всему городу.

Интерьер выдержан в рококо, но в глубоких, насыщенных тонах — бордовые обои, тёмное дерево, позолота на резных консолях. Здесь всё дышало интимностью и скрытностью, при этом не забывая о манерной роскоши, какую ценили сливки общества. Уютные альковы, обрамлённые тяжёлыми портьерами, манили укрыться от серых будней, обещая приют для желаний и тайн.

Старинное пианино звучало мягко, словно бархат ложился на атмосферу, заполняя паузы между смехом и тихими разговорами. Казалось, музыка умела склеивать раздробленные души, превращая бушующие страсти в тонкое, почти священное ощущение гармонии. В такие минуты оставался лишь шёпот собственных желаний, и каждый знал: грань между игрой и реальностью опасно тонка. За весёлым смехом скрывались бесконечные, едва уловимые тени. В этих стенах рождались не только плотские наслаждения, но и целые миры философии, где за бокалом вина рождались музы и новые творения.

Главный зал клубной гостиной был окутан сизым дымом сигар и терпким ароматом мужских одеколонов. Мужчины разваливались в кожаных креслах, кто — азартно играя в карты или нарды, кто — громко обсуждая свежие столичные новости. Между столиками скользили девушки в платьях с откровенными вырезами и разрезами до бедра, далеко выходящими за рамки приличия. Их смех звенел, как тонкое стекло, подогревая неудержимые намерения гостей. Атмосфера распущенности подтверждалась расстёгнутыми мужскими воротами, блеском моноклей и нескончаемой сменой стаканов с горячительными напитками.

У барной стойки теснились завсегдатаи, перешёптываясь о последних событиях в политике и финансах. Шена, девочка Жизель, которая предпочитала работу за стойкой томной работе в зале, задумчиво протирала бокалы. Её тонкие, длинные пальцы легко скользили по стеклу, убирая едва заметные разводы от воды. Казалось, она не слушает мужчин, но внимала каждому слову, собирая крошечные крупицы сведений, словно бусины в ожерелье. Эти фразы могли пригодиться ей однажды — или кому-нибудь еще — при случае. В полумраке клубной атмосферы слова мужчин становились то ли анекдотами, то ли черновиками будущих заговоров.

Шена наполняла стаканы лёгкими, отточенными движениями, и в то же время — невидимой нитью переплетала флирт и разговоры. Она словно ткала паутину, в которую попадались даже те, кто считал себя слишком умным, чтобы попасться.

На сцене, занимавшей целую треть зала, девушки танцевали, закручиваясь в ритме живого вихря. Пёстрые канканы, задорное смехотворное сбрасывание перчаток и лёгких деталей наряда — каждое движение было рассчитано, каждое — завораживало, будто кружило головы вместе с хмельным вином. Мужчины следили жадно, с неподдельным восторгом; и лишь немногие замечали за блеском улыбок и блёсток усталость, напряжённые мышцы, скрытую самоотверженность.

Звездой клуба была Софи. В свете прожекторов её волосы — медные, густые — превращались в огненные волны, словно переливались цитрином. Мужчины улыбались ей в ответ на каждый кокетливый взгляд, но улыбки эти истончались, становясь голодными, жадными. Каждый её поворот бедра, каждый взгляд из-под ресниц разжигал в них неистовство желания, которое не находило выхода и потому только сильнее их изматывало.