Книга Хризолит и Бирюза, страница 164 – Мария Озера

Никс обиженно поджала губы и встала с подлокотника так стремительно, словно скинула с плеч пылающий уголь. Её гордость была ранена, и в этом резком движении чувствовался предел её терпения. На сегодня. Её раскосые глаза скользнули по гостям, ища новую жертву, но, к несчастью, наткнулись на меня.

Её лицо исказила гримаса откровенного отвращения. Широким, уверенным шагом она направилась прямо ко мне. Я инстинктивно напряглась, готовясь к худшему. Но всё, что она сделала, — задела меня плечом, проходя мимо, с такой злостью, что я едва не потеряла равновесие. На миг мне показалось, будто весь зал уставился на меня. То самое, чего я всегда пыталась избежать, когда не стояла «на смене».

— Ненормальная, — сквозь зубы процедила я ей вслед, потирая плечо.

И в этот миг произошло то, чего я боялась сильнее всего.

Нивар, уже поднеся стакан к губам, замер. Сигаретный туман рассеялся, и наши взгляды встретились. Слишком неожиданно, слишком открыто. Я оказалась перед ним без защиты.

Он рассматривал меня.

Я знала, как выгляжу: в своей «форме», пусть сегодня и не моя очередь. Жизель не терпела исключений — короткое платье, глубокий разрез, оголённые плечи, тугие сабо на высоком каблуке. Сегодняшний мой цвет — чёрный. Чёрная лента на шее, завязанная в маленький бантик, словно метка принадлежности. Волосы оставлены распущенными — так, как «любят мужчины».

Я смотрела на Нивара растерянным, испуганным взглядом, не в силах спрятать потрясение. А он смотрел на меня так, словно удар пришёлся прямо в грудь. В его глазах отражалось что-то болезненно личное — грусть и смятение, которых я прежде не видела. Его грудь тяжело вздымалась, и казалось, он не верил, что я могла оказаться здесь.

Хотя… где ещё мне быть?

Мои нерешительные взгляды только выдавали смятение. Я сама чувствовала, как внутри всё колотилось, не давая дышать. Но Нивар продолжал вглядываться в меня, словно пытался отыскать объяснение. В его глазах не было ни насмешки, ни любопытства — лишь тревога, смешанная с болью.

И именно это заставляло поверить, что происходящее — не иллюзия.

Я сделала шаг назад, но пятка на сабо соскользнула с платформы. В тот же миг он поднял руку, словно собираясь помочь, но тут же остановился, осознав, что любое движение может обернуться еще большим смущением. Между нами стояла невидимая преграда, наполненная ожиданием и напряжением. Я затаила дыхание, боясь, что даже тихий вздох нарушит этот тонкий баланс.

Наш контакт глаз был прерван проходящей мимо девушкой, которая, смеясь, повесила мне на шею шелковый красный шарф. Я натянула улыбку, стараясь придать ей естественность, и проследовала за ней к гостям, притворно игнорируя пронзающий меня взгляд Нивара, который словно прожигал меня насквозь.

Пришлось включиться в работу: любезно общаться с гостями, предлагать напитки, смеяться там, где смех был необходим. Но мысли о Ниваре не отпускали. Каждая фраза, произнесённая мной, эхом возвращалась, и любой смех казался фальшивым, подкрашенным горечью. По телу растекался жар от ощущения его напряженного взгляда, который будто съедал меня, несмотря на все усилия отвлечься. Мысли о нем ворвались в голову, создавая хаос, и я больше всего боялась предстоящей «покупки».

Сначала я рисовала на лице косметикой разные дефекты, имитировала припадки, притворялась больной. Вскоре Жизель узнала об этом и твердо сказала, что рано или поздно мне придётся это сделать — хочу я того или нет, если не хочу возвращаться в трущобы. А возвращаться туда я точно не хотела. После моего согласия на эту авантюру, кроме Нивара Волконского, я никого не сопровождала и ни с кем не спала.