Книга Хризолит и Бирюза, страница 245 – Мария Озера

Я никогда прежде не слышала подобных признаний от него. До этой минуты я и представить не могла, что скрывается внутри этого холодного, неприступного мужчины. Это была жестокая насмешка? Или же в этих словах звучала его правда — простая и страшная? Почему наша история вспыхнула так внезапно, почему она продолжалась столь странным, запутанным образом?

Я почувствовала его дыхание на своих губах. Горячее. Неровное. Он не двигался дальше. Ждал. Или боялся. А я больше не могла терпеть. Не его страдания. Не молчание. Не эту вечную игру в прятки между сердцем и разумом.

Я резко распахнула глаза.

Он дёрнулся — всего на миг, удивление мелькнуло в его взгляде, как тень, но тут же исчезло. Я потянулась вперёд, поймала его губы своими и обвила шею руками, приподнимаясь с подушки. Он не отстранился. Не замедлил. Он ответил мгновенно — жадно, крепко, будто боялся, что я передумаю. Его руки обхватили меня, не грубо, но с такой силой, будто хотел втянуть внутрь себя, как он и сказал. Но в этом поцелуе не было похоти. Не было власти. Не было игры.

Была… любовь?

Я растворилась в этой внезапной близости, в ее неосязаемой магии, что связывала нас вопреки здравому смыслу. Сердце стучало так быстро, что его гул заглушал тревоги и страхи. Лицо Нивара казалось уставшим и непривычно уязвимым, его длинные ресницы дрожали, когда он опустил голову, словно желая исчезнуть в этом мгновении, где существовали только мы двое.

Поцелуй был медленным, осторожным, будто он боялся спугнуть мои чувства. Его губы двигались неторопливо, изучающе, словно пытался запечатлеть этот миг, сделать его вечным. В каждом движении таилась нежность и скрытая мука — словно это было не только желание, но и обет.

Граф скользнул ладонью по шелку на моей талии, притянув к себе на край кровати, куда осторожно приподнялся. Его руки были сильны, но не властны; они будто не держали меня — охраняли. Он разорвал поцелуй и уткнулся лицом в мои волосы, вдыхая их запах. Я почувствовала, как он сжимает меня чуть крепче.

В этот момент весь мир исчез, оставив нас в пугающе интимной тишине. Снаружи что-то потрескивало — может быть, половицы или пламя свечи — но эти звуки казались далекими.

Нивар лег рядом, притянул меня ближе, и я устроила голову на его груди. Его ровное дыхание, мерный стук сердца и тепло тела окутали меня, как тяжелый плащ, даря чувство безопасности, которое я не знала раньше. Казалось, если этот миг растянется хоть на вечность, я приму его судьбу со всеми шрамами и тенями.

— Ты исчез на полгода, — прошептала я, играя кончиками пальцев с пуговицей его рубашки. Слова вырвались сами, будто давно ждали этого момента — когда между нами больше не будет лжи, только дрожь прикосновений и правда, спрятанная в паузах. Мой шёпот коснулся его груди, как поцелуй, но в нём уже звенела тревога.

Его сердце отозвалось — резко, громко, как будто впервые за всё время он не мог его контролировать. Он не ответил сразу. Мягкая, почти насмешливая усмешка коснулась его губ, будто он знал, что я спрошу. Будто ждал этого.

Он явно забавлялся моей жадной любознательностью.

— Моя красивая… — Нивар намотал прядь моих волос на палец, и этот небрежный жест был опаснее любого признания. Он никогда прежде не называл меня своей. Легкий трепет ударил в грудь, спустился ниже живота и завязался узлом.