Книга Хризолит и Бирюза, страница 248 – Мария Озера

Я старалась запомнить каждое ощущение, чтобы никогда больше не усомниться в том, что принадлежу этому мужчине всем сердцем и телом.

В какой-то миг чувства, переполнявшие меня, больше не могли оставаться за запертыми дверями моего сердца. Слишком долго они толклись в нерешительности, прежде чем прорваться наружу. Горячие слёзы, словно редкие жемчужины, стекали по виску, выдавая глубину переполнявших меня эмоций. Нивар сразу заметил их и замедлился, касаясь губами моих век, словно хотел вобрать в себя все невзгоды, что обрушились на мои плечи. В его объятиях я ощущала, как рушатся стены, воздвигнутые страхом, и все беды теряют значение. Он был для меня героем, оплотом силы, единственной надеждой. Слова не в силах были выразить то чувство, которое рвалось наружу и переполняло меня, словно горная река весной.

— Моя хрупкая… — шёпот мужчины порождал во мне новый шквал эмоций, сладких и горьких разом.

— Нивар… — едва слышно прошептала я в его подбородок. — Я безмерно лю…

Он не позволил мне договорить: его губы властно накрыли мои, возобновляя темп и прижимаясь так крепко, будто хотел растворить меня в себе. Мир исчез, стёртый этим поцелуем. Все страхи, сомнения, тревоги стёрлись, растворились в этом миге, полном безмолвного признания.

Нам не нужно было слов. Мы говорили дыханием, движениями, прикосновениями. Нужда друг в друге стала столь велика, что перевесила всё остальное: мы слились воедино в стремлении к единству тел и душ. Мои пальцы утопали в его шелковистой шевелюре, а его руки обвивали меня, удерживая так, будто он боялся потерять меня в следующем дыхании.

* * *

Мы лежали рядом оголенные, его ладони, перебирая мои волосы, приносили ощущение редкого, почти забытого покоя. С этими нежными поглаживаниями я позволила глазам сомкнуться, отдаваясь во власть сна, который смывал с меня остатки тревог. На моих висках и макушке оседали его поцелуи — лёгкие, как дыхание ветра, но наполненные безграничной любовью.

В этот миг Нивар открылся мне так, как я не могла представить. Он был не просто возлюбленным — он был непоколебимым щитом, готовым заслонить меня от стрел, укрыть от бури. Его молчаливая клятва защитить меня навсегда была сильнее любых слов. В его руках мои страхи бледнели и исчезали, словно призрачные химеры. С ним я могла бы пройти сквозь любые испытания и достичь вершин, о которых никогда не смела даже мечтать.

Сон я покинула, когда за окном уже стоял полдень — солнце, острое и белое, пробивалось сквозь узкую щель в тяжёлых бархатных шторах, резало по векам, заставляя щуриться. Пробуждение оказалось не тихим: за стеной гремели голоса. Резкие выкрики и шумная перебранка вторгались в мои сновидения, рвали их на клочья.

Я долго не могла собраться с мыслями, моргала, привыкая к ослепительному свету, и постепенно различала знакомые интонации. Это были Жизель и Нивар. Он покинул мою постель задолго до рассвета, и теперь их разговоры звучали как странная симфония — резкая, колкая, но всё же сдержанная: оба старались приглушить тон, будто боялись потревожить мой сон. Это казалось почти нелепым среди белого дня.

В мою комнату тихонько пробралась Елена, чтобы проведать мой сон. Ее шаги неслышны, но сердце предвидит ее приближение и ощущает ее нежное присутствие. Зоркий взгляд женищны мгновенно уловил, что я проснулась, и без лишних слов она занялась привычным делом: привела в порядок туалетный столик, расправила подушки, прикрыла створку шкафа. Каждое её движение было проникнуто заботой, словно опытные руки переворачивали страницы моей жизни.