Книга Хризолит и Бирюза, страница 275 – Мария Озера

Холодные. Погода на улице оставляет желать лучшего.

Он был не многословен так же, как и я. Я была уверена, что его, как и меня, одолевая буря, которую он привык держать внутри себя. Пусть его слова были ограниченными, но его нежность во взгляде говорила громче любых речей.

Спустя каких-то пару минут, служанки принести горячие блюда, создав для меня невероятно сложный выбор. Но, в итоге, я остановилась на говяжьем стейке средней прожарки с вешенками и винным соусом, о котором прежде могла только мечтать.

— Я хотел собрать всю семью, — прожевав сочный кусок мяса, как у меня, произносит Ольгард. — Но сын отказался от совместного ужина, ссылаясь на накопившуюся работу.

— Ваш сын здесь? В империи? — я подняла заинтересованные глаза на отца. Я помнила, что ребенок Жизель и Ольгарда рос в королевстве Хайвен — родине Жизель, — и даже не могла представить, что когда-то могу с ним встретиться.

— Да, он занимается бюрократическими вопросами и часто бывает в Нижнем городе.

— Расскажите о нём больше, — слова сами вырвались, и я почувствовала, как лёгкий жар волнения пробежал по щекам. У меня есть брат. Настоящий старший брат.

— Думаю, он сам расскажет о себе при следующем ужине, — уверенно вмешалась Жизель, разрезая запечённую форель в сливочном соусе. Её голос прозвучал почти по-матерински, мягко, но с некой скрытой властью. — Скажи, моя милая, ведь сейчас ты живёшь в поместье Винтерхальтеров?

Испытав укол грусти от того, что интерес к брату придется придержать, я бросила короткий взгляд на отца, который с величественно ровной осанкой орудовал серебряным сервизом.

— Да, Выше Высочество.

Потягивая из бокала белое вино, Жизель чуть поперхнулась от такого обращения к ней с моей стороны. Я даже дернулась в легком испуге, думая, что сказала что-то не то, но неожиданный смех отца удивил нас обеих.

— Давно тебя так никто не называл, моя дорогая.

Пробормотав себе под нос что-то вроде «да уж», Жизель опустила бокал на стол и посмотрела на меня.

— Мы посоветовались с Жизель и решили предложить тебе покои во дворце.

Теперь уже поперхнулась я, только если Жизель вином, то я — воздухом. Мой взгляд стрелой направился в сторону Маркса и нашел цель в виде полной серьезности его предложения.

— Это честь для меня, Ваше Величество.

— Я буду чрезмерно благодарен, если ты сможешь называть меня отцом, Офелия.

Мое имя в его устах звучало как нечто правильное. Так, будто он множество раз репетировал его произношение перед зеркалом.

Я кивнула, но пообещать этого не могла. Не сейчас.

— Мне также сообщили, что на тебя было совершено покушение, — его тон внезапно стал тверже, властнее.

— Я бы не сказала однозначно, но все факты указывают именно на это…

— Твой род, Офелия… — Ольгард сделал паузу, ожидая, когда я подниму глаза на него. — Виктор слишком много сделал для этой империи, чтобы заканчивать свою жизнь в пожаре. Мне безмерно грустно от того, что я не знал истинного происхождения Ровены.

Я краем глаза посмотрела на Жизель, совершенно не зная, что я ожидала увидеть. Как она встрепенется, услышав это имя из его уст, или как в бешенстве сожмет вилку? Но она продолжала разрезать свою рыбу, опуская кусочки с вилки себе на язык, чтобы не задеть помаду.

Голос Ольгарда напротив стал очень подавленным и грустным, будто понимал, как много он мог бы изменить, владей информацией.