Книга Хризолит и Бирюза, страница 276 – Мария Озера

— Однако Лазар не оставляет попыток завершить начатое много лет назад, — продолжил Ольгард. — Во дворце ты будешь в безопасности. Я поставлю лучших гвардейцев по всему периметру крыла, где ты выберешь свои покои. Ни одно насекомое не сможет проникнуть к тебе без предупреждения.

Столько решимости и уверенности в его голосе я не ожидала услышать, но приятное чувство растеклось по моему телу, словно волна света.

Отец предстал передо мной с новой стороны — сильным и решительным. Все эти годы я привыкла представлять его как надменного и жесткого человека, но в этот миг я почувствовала, что мы открыли друг другу новую грань.

Мои глаза не могли оторваться от его лица, на котором я заметила непривычный блеск твердости и могущества.

— Что слышно про этого его сына, — Маркс пощелкал пальцами, вспоминая имя. — Идена?

— Дмидена, — легко поправила его Жизель, но я уже успела пропустить удар сердца.

С той ночи я старалась не вспоминать его. И вот снова: имя, будто шрам, обнажило боль.

Его вранье.

Моя покупка.

Его мотив.

Моя ошибка.

Слишком много вводных, чтобы рассудок мог сложить цельный портрет. И всё же — он дважды имел возможность покончить со мной, и дважды не сделал этого. Почему?

Вопреки всему, чему учила жизнь, мне трудно поверить, что человек его калибра — принц, герой Северной войны — не сумел бы сломить меня — слабую, уязвимую, ничтожную цель.

Но именно в этом и кроется странная победа. Я, пусть и поневоле, оказалась в привилегированном положении: мой возможный противник, чья сила и слава неоспоримы, не счёл меня достойной удара. Он мог расправиться со мной одним движением, но выбрал иной путь.

Как бы то ни было, досада не отпускала. Я ощущала себя крохотной, ничтожной на фоне его величия. Быть может, он совершил ошибку, оставив меня в живых, и теперь сам жалеет об этом. Может, мне всегда придётся твердить себе, что его нерешительность или случайность стали моим спасением.

Но глубоко внутри останется червь сомнения: почему он не уничтожил столь малую угрозу, как я?

— Он вернулся в Вирдумлар, — коротко подтвердила Жизель.

— Говорят, в Вирдумларе зимы беспощадные, — отец неторопливо прожевал лист салата и как бы между делом бросил мысль: — Может, стоит пригласить их к нам?

— Ты в своём уме, Ольгард? — Жизель резко опустила вилку на тарелку, и звук резанул по нервам. — Они спят и видят, как расправляются с последней из Хаасбрандтов, а ты хочешь позвать их «по-дружески»?

— Не горячись, моя дорогая, — его голос остался ровным, даже ласковым. — Возможно, нам удастся провести переговоры с Лазаром и убедить его в том, что его трон давно никому не нужен. В крайнем случае — откупиться, — интонация будущего императора была неизменна. Он определенно верил в то, что предлагал. — Офелия не должна вечно жить в страхе, что ее жизнь в опасности.

Жизель посмотрела на меня и тяжело выдохнула. В его словах действительно проскальзывало зерно разума — или умелая иллюзия.

— Может его пригласить на мою коронацию? — вслух размышлял отец, совершенно не ожидая от нас какого-либо ответа.

Слово «коронация» заставила меня вспомнить об Агнесс и о том, как Лоренц наказал ей заниматься учебой, чтобы она сдала хорошо экзамены и смогла поступить в университет Верхнего города. Будучи в поместье Винтерхальтеров я лишь скорой тенью видела ее в коридорах. В тот момент я и сама была словно тень.