Книга Хризолит и Бирюза, страница 30 – Мария Озера

Когда я распустила волосы, прядь за прядью опуская их на плечи, она захлопала в ладоши, как ребёнок.

— Честное слово, я скоро отойду в тень, если ты ещё пару раз покажешься среди верховников, — воскликнула она, вскидывая руки. — Это же надо было уродиться такой красавицей!

Я улыбнулась — не без иронии, ведь в её голосе звучала и горечь, и восхищение, и женская усталость от сравнений.

Мы вместе рассмеялись — и, перекидываясь фразами, будто шарфами, побежали вниз, к машине, дожидавшейся нас у парадного крыльца.

Особняк герцога Маркса предстал перед нами в полном великолепии — белокаменная громада с изысканной тяжеловесностью классического стиля, щедро приправленного барочной причудливостью. Изящные колонны венчали фасад, арки словно приглашали войти внутрь, обещая свет, мрамор и отзвуки камерного квартета. Здание стояло словно высеченное из снега и времени — торжественное, упрямо живущее в эпохе, которая давно ушла.

Вокруг раскинулся ухоженный сад: аккуратные живые изгороди, лаванды и плющ, хвойные линии в глубине — всё говорило о людях, для которых эстетика стала родом власти.

У парадного крыльца уже стояли две машины. Следом за нами к остановке подкатила третья. Из неё выпорхнула — словно ночной мотылёк, вновь потянувшийся к свету — вчерашняя дама в чёрном. Та самая, что накануне была чересчур щедра на шампанское и несдержанные речи.

— О, Никс… — Криста сдавленно процедила сквозь зубы. Я даже уловила, как её плечи вздрогнули от внутренней неприязни. — Эта заноза в заднице. Терпеть её не могу. Смешно смотреть, как она тщится обратить на себя внимание графа Волконского.

— Внимание… Нивара? — спросила я, почти не открывая рта, едва шевеля губами.

— Она мечтает стать его фавориткой. А после — кто знает? Возможно, и женой, — Криста бросила быстрый взгляд на Никс, и, словно укрощая раздражение, пригладила выбившуюся прядь за ухо.

— Женой?.. — мои брови вспорхнули вверх. — Разве такое допустимо? Мне казалось, нас… выбирают. Без всяких браков, без обручальных колец.

— Ты верно рассуждаешь, — нехотя признала Криста. — Но иногда находятся исключения. Если одна из девочек настолько увлечёт мужчину… если он вздумает, что без неё ему недостает воздуха — тогда да, он может предложить… нечто большее.

На миг она замялась. По тому, как сжались её губы, я поняла — за этим следовало нечто неприятное.

— И… герцог Маркс… — выдохнула она почти шёпотом. — Женился на Жизель. Лет двадцать назад, если не больше.

Словно ведро ледяной воды обрушилось на мою спину. Я остановилась. Мой взгляд застыл в точке. Всё вокруг затихло, будто мир затаил дыхание, ожидая моей реакции. Я не чувствовала лица. Лишь холод, ползущий изнутри — ровно, неумолимо.

Перед глазами вдруг встал лабиринт: стены движутся, сдвигаются, поворачиваются, и никакой выход не просматривается. Только ты — посреди, и каждое движение лишь уводит глубже. Невозможность понять, где ложь, где правда, где твоё место. Или есть ли оно вообще.

Где-то внутри — укол. Лёгкий, но острый. Предательство?

Нет… что-то хуже.

Презрение.

К себе.

Мы вошли в коридор поместья Маркса — прохладный, строгий, с полированным до зеркального блеска паркетом и тяжёлым запахом древесной смолы и воска. Из глубины дома к нам вышли горничные в белоснежных передниках, словно вырезанные из фарфора. Молча, с опущенными взглядами, они проводили нас в сад.