Книга Хризолит и Бирюза, страница 307 – Мария Озера

Нивар отпустил меня, но я всё ещё сидела за его спиной, ощущая холодный снег под коленями. Меч, выскользнувший из рук, уже наполовину занесло белой пылью. Брат поднимался с колен тяжело, но достойно. Цесаревич выпрямился, вскинул подбородок, и его взгляд ясно говорил: он не собирается сдаваться, даже если исход казался предрешённым.

— Ты можешь взять своё, — произнёс он тихо, но твёрдо. — Но знай: я не отступлю так легко. Этот бой закончен, но не наша война.

Иден глубоко вдохнул, и во взгляде его мелькнуло нечто, похожее на уважение. Он расправил плечи, в позе вернулась привычная уверенность — та самая, с которой он всегда выходил к людям и в бой.

— Я и надеюсь на это, Нивар. Иначе ты, как противник, оказался бы слишком слаб, — с легкой ухмылкой бросил он и вальяжно, с хрустом снега под ногами, направился к залу. По пути, едва заметно задев плечо тяжело дышащего цесаревича, он выхватил из рук растерянного мужчины бокал шампанского и осушил его в один глоток. — Что стоим, господа? Время праздновать Новый год нашей жизни!

Последнее, что я успела заметить, прежде чем толпа сомкнулась, был Лазар — он стоял в противоположной стороне бальной залы и одобрительно хлопал в ладони. На его лице проступила едва заметная тень улыбки, словно он был доволен разворачивающимся зрелищем.

Всё вокруг словно замерло в ожидании чего-то большего, будто сама ночь затаила дыхание. Лазар продолжал аплодировать, и его азарт, словно заразительный вирус, начал передаваться окружающим.

Один за другим гости начали присоединяться к его аплодисментам. Шум постепенно нарастал, заполняя пространство бальной залы. Люди спешили приблизиться к Идену, каждый втайне надеясь завоевать его расположение, заслужить его благосклонный взгляд.

Атмосфера мгновенно изменилась: напряжение от схватки сменилось показным весельем, а бальная зала наполнилась шумом голосов и звоном бокалов.

А я слышала в этих хлопках не праздник, а отзвук приговора.

Когда последние гости скрылись в дверях, я ощутила, как пронизывающий холод вгрызается в кожу, добираясь до самых костей. Зубы начали выбивать нервную дробь, а пальцы немели от стужи.

Нивар, словно прочитав мои мысли, наклонился, поднял с заснеженной земли свой скинутый ранее плащ, отряхнул его и бережно накинул его мне на плечи. Плотные меха окутали меня до самого подбородка, создавая иллюзию уюта в этом ледяном царстве.

Тепло плаща было лишь призрачным — пронизывающий ветер продолжал свистать сквозь щели и трепать полы одежды. Но куда сильнее согревал взгляд Нивара — глубокий, проникновенный, полный безмолвного понимания.

— В этом мире, — произнёс он тихо, с лёгкой хрипотцой в голосе, словно отгоняя последние отголоски тревожности прошедшей битвы, — даже краткие мгновения тепла могут стать настоящим спасением.

Его слова зазвучали в тишине, и на миг показалось, что вокруг не было ни снега, ни боли, ни чужих взглядов. Только он и я.

Отведя взгляд от Нивара, я обратила внимание на отца и Жизель. Ольгард нежно гладил её по плечам, будто хотел унять её тревогу, а затем заключил в крепкие объятия. Поймав взгляд Нивара, он коротко кивнул ему — тайный диалог, понятный только отцу и сыну. Жизель прижалась к отцу, и её жест выглядел слишком нежным, слишком уверенным.

В стороне от основной группы стоял Николас с Лоренцем. Лицо молодого человека выражало смятение, внутреннюю борьбу. Я чувствовала его метания на расстоянии — он явно хотел сорваться с места и подойти ко мне, но отец мягко похлопал его по плечу и увёл во дворец.