Книга Северный ветер, страница 6 – Александрия Уорвик

Любая женщина, решившая сбежать от Северного ветра, окажется предана смерти. Он является каждые несколько десятилетий. Приходит, крадет одну женщину, уводит ее за Темь по неведомым причинам. Это жертва, как гласят истории. Одна должна пострадать, дабы другие могли жить. В этой жизни я мало что и кого люблю, кроме Элоры. И гадаю, не столкнусь ли скоро с еще бо́льшими страданиями.

– Мне плевать, – шиплю я, и к глазам подкатывают колючие слезы. – Если он тебя заберет…

Взгляд сестры становится мягче.

– Не заберет.

– Ну ты и дурочка.

Глупая, наивная дурочка. Элора – самая красивая среди женщин нашего поселения. Раз в две недели кто-то обязательно просит ее руки. А она до сих пор, не знаю почему, никому не ответила «да». То, что ее, как меня, не тревожит приближение угрозы, лишь показывает, насколько различны наши приоритеты, и проясняет роли, в которые мы вжились спустя столько лет. Зачем Элоре волноваться, если рядом я, которая ее защитит? Но даже мне не дано предстать перед богом и победить.

Элора подходит к ящику, где мы храним запасы солонины. Приоткрыв крышку, оглядывает скудное содержимое – от силы на несколько дней, – затем сует мне в руку несколько полосок мяса.

– Поешь, пожалуйста. Наверняка голодная после пути.

– Мне плохо.

– Тогда сядь. Вдруг поможет.

Да не стул мне нужен.

Напряжение так глубоко во мне укоренилось, что отделить себя от него уже невозможно. И потому я тянусь к шкафчику, в котором хранится вино, достаю бутылку и откупориваю. Едва напиток смачивает язык, тугой и колючий узел в основании позвоночника распутывается, к разуму возвращается капля ясности. Еще два жадных глотка, и я успокаиваюсь.

– Рен. – И тишина.

Стискиваю пальцы на горлышке бутылки. Отхлебываю еще, скалю зубы в гримасе, когда жжение усиливается, прокатываясь горячей волной прямиком в желудок.

– Мне не нужно твое осуждение. Не сейчас.

– Это ненормально.

И она еще смеет говорить, что нормально?

Я фыркаю, ощерившись.

– Жертвовать женщин мстительному богу – тоже. Мы делаем, что должны.

Сестра вздыхает, когда я отворачиваюсь и возвращаю вино в шкафчик. Я не обращаю на нее внимания. Этот разговор всегда неизменен. Элора просит то, чего я не могу ей дать. Требует от меня слишком многого.

В глубине души я знаю, что она права. Я в полном раздрае. Могу охотиться и рубить дрова целый день напролет, но когда приходит время говорить о чувствах, я хватаюсь за бутылку. Так случилось после смерти родителей, и так происходит каждый день с тех пор.

Сунув руку во внутренний нагрудный карман плаща, достаю сложенный отрез шерсти цвета неба.

– По пути встретила торговца. Ты упоминала, что шарф износился.

При виде подарка глаза сестры загораются. Вещей-то у нас негусто.

– Что это?

Она ахает от восторга, разворачивая шарф и обнаруживая замысловатые узоры на обоих его концах. Они напоминают большие волны на огромном море, хотя мы в жизни не видели никаких больших водоемов, кроме Лез, реки, которая отделяет Серость от Мертвых земель и которая вечно скована льдом.

– Он прекрасен! Спасибо! – восклицает Элора, тут же оборачивая шарф вокруг изящной шейки. – Как я выгляжу?

– Прелестно. – Есть ли вообще другое слово, что описало бы мою сестру? Синий подчеркивает цвет ее кожи. – Теплый?

– Очень. – Элора поправляет ткань и вдруг медлит. – А это что?