Книга Путь кочевника, страница 19 – Владимир Кривоногов

Кан догадывался, о чем его хочет попросить эта маленькая женщина. Он ошибался.

— Сколько лет ты в пути?

— Я не считал, — ответил сбитый с толку Кан. — С тех пор, как покинул мать, прошло много лет. Может быть, двадцать… да, не меньше двадцати, это точно.

Странники считали, что живут с того дня, когда начали странствовать.

— Ты многое повидал, — осторожно заговорила Лютерия, словно подходила к самому важному и боялась отказа. — Может, ты расскажешь нам о том, что увидел? Не всё, — заторопилась она, — только самое интересное, то, о чем мы сможем судачить долгие годы после твоего ухода. Какие чудеса ты видел на своем пути? Каких людей встречал?

Кан вспомнил того старика. Казалось, это единственное, что произошло с ним действительно важного. Или всё еще впереди?

— Хорошо, — Кан опять схватился за лямки, неосознанно наминая их пальцами. — Если вас устроит такая плата.

Лютерия просияла. Юна стояла поодаль, наблюдая за ними со странной, необъяснимой улыбкой. В ее лице смешалась тайна и знание, видение будущего и уверенность, что все сложится, как надо.

Вечер опустился в лабиринт слишком быстро, будто его торопили жители Бутылочного Горлышка, чтобы поскорее услышать истории странника. Кана успели угостить овощной похлебкой с печеной в земляной печи лепешкой. Затем его усадили пить чай, сдобренный сушеными ягодами. От них напиток стал пьяняще сладким, заставлял искорки радости плясать в животе.

В центре площади, которая совсем недавно служила рынком, был выложен камнями большой круг. В него сложили поленья, разожгли костер. Вечер выдался тихим, безветренным, и дым легко возносился ввысь, изгибаясь на самом верху, над стенами лабиринта. Угли светились, словно глаза демона-насмешника, придумавшего особенно забавный розыгрыш, огонь плясал на поленьях, заставляя их потрескивать от удовольствия.

Жители Бутылочного Горлышка расселись вокруг, протягивая к костру руки. Кан, Юна и Лютерия сели в первом ряду. Рядом с ними находились старейшины общины — с бородами, седыми волосами, лысинами и проницательными взглядами (были среди них и такие, у кого даже Кан бы не заметил физических изъянов). Дальше расположились остальные жители — кто стоя, кто сидя. Ребятишки сонливо глядели на огонь с колен родителей, либо устраивались дремать, приткнувшись головами к теплым бокам старших. Много лет спустя, когда они станут взрослыми и сами народят детишек, они будут рассказывать, что видели живого странника и засыпали, слушая его чудесные истории. Площадь заполнилась до отказа, но несмотря на это, царила полнейшая тишина. Только костер чуть гудел и изредка потрескивал, бросая в ночь рыжие искры.

Все терпеливо ждали, когда Кан начнет свой рассказ.

И Кан начал.

Он рассказал, как убил своего первого зверя. Хищники окружили его в ту ночь, отрезая путь к отступлению. Он был совсем юнцом, а они были голодными, большими и серыми. Их клыки обнажились, заставляя сердце замирать от ужаса после каждого удара. Кан тогда прижался спиной к ноше, выхватил нож и стал им размахивать. В его повозке, на самом верху, лежали ржавые металлические трубки. Он случайно задел одну из них металлом ножа, и та на пару мгновений взвыла от вибраций, рассыпая ржавые ошметки. Хищники дрогнули, чуть попятились. Кан выхватил одну из трубок, ударил по остальным. Затем скребанул по ней ножом, и от чудовищного скрипа кожа его покрылась иголками. Посыпались искры. Звери не решались нападать. Они пятились, а он наступал. Кану все же пришлось с ними схватиться, но благодаря трубкам, он вышел из схватки победителем. В первом же поселении после этого случая Кан выменял себе лук и стрелы.