Книга Путь кочевника, страница 20 – Владимир Кривоногов

Кан рассказывал долго. Он легко вспоминал разное, словно в его мозгу была запрятана картотека с картинками — достаешь нужную, и начинает разыгрываться представление из прошлого.

Вот Кан вытащил очередную картинку, и потекла история. Он стоит на берегу небольшого озерца, а на другом берегу еще один странник. Лабиринт в этом месте затопило, и они перекрикиваются — решают, кто поплывет первым. У другого странника ноша слишком тяжелая, а легкого воздуха слишком мало, чтобы удержать ее на плаву. Приходится плыть Кану. Ведь повернуть назад они не могут. Затем он делится воздухом, чтобы встречный странник не утонул, смог идти дальше, и уходит.

Новая картинка, и новая история. Кан идет через поселение, где остался только один житель. Остальные ушли, покинули этого глубокого старика здесь умирать. Кан провел с ним два дня, пока тот не уснул вечным сном. Он словно ждал того, кто проводит его в последний путь.

Кан снова вспомнил старого странника, но смолчал. Эта история останется с ним до конца. По крайней мере, так он думал сейчас.

Кан вытянул картинку, и перед ним возникла та памятная, чудесная ночь, когда с неба сотнями сыпались огни. Он тогда так и не сомкнул глаз, наблюдая, как Души Предков возвращаются на землю, становятся новыми людьми.

Вспомнил Кан и пугающие случаи. Однажды он шел до глубокой ночи, и на привал устраивался в кромешной темноте. Поутру же обнаружил, что остановился среди руин древнего города. Из стен, густо поросших кустарником, торчали зеленые от мха глыбы правильной формы, какой не бывает в природе. Вглубь стен уходили гигантские темные тоннели. Ввысь уносились израненные ветром и песком башни. Сколько тысячелетий они здесь простояли — Кан даже боялся представить.

А в другой день он зашел так далеко, что потревожил дикарей, впавших в спячку. Но то событие не хотелось вспоминать. Кан заметил, как люди стали ёжиться и сильнее кутаться в накидки. Поэтому он успокоил их — дикари, эти потерявшие рассудок люди с вершины лабиринта, очень далеко от их поселения.

Еще одна картинка возродила к жизни комедию. В тот день Кан вымотался до изнеможения, и уснул у первого попавшегося дерева. Ранним утром его разбудила ворчливая белка, которой он чем-то помешал. Она поминутно бросала в него сосновые шишки, сдабривая колкие удары отборными беличьими ругательствами. Кан так и не понял, чем насолил зверьку.

Жители Бутылочного Горлышка хохотали до колик, хотя Кан рассказывал эту историю тем же тоном, как ему казалось, что и остальные. Но по выражению его лица, по едва заметным интонациям было понятно, что рассказ комичный.

Если Кан говорил слишком тихо, его бормотанию вторила волна шепотка, проносившаяся от первых рядов к последним. Его слова передавали из уст в уста так, чтобы не прервать истории.

Кан не смолкал до глубокой ночи, но интерес в глазах людей не угасал. Наконец, он устал, и Лютерия, почувствовав это, мягко остановила его. Не сговариваясь, жители Бутылочного Горлышка стали подниматься, подходить к нему, благодарить за истории, желать доброго пути и расходиться по домам. Когда на площади остались только Кан, Лютерия и Юна, женщина пригласила странника переночевать в ее доме, но Кан вежливо отказался. Он не мог расстаться со своей ношей, а потому, приходилось спать под открытым небом. Юна вызвалась составить ему компанию.