Книга Сбежавшая невеста Дракона. Вернуть истинную, страница 30 – Арина Лунная

Глаза Серафима медленно фокусируются. Он смотрит на меня. Действительно смотрит, не куда-то сквозь, а именно на меня.

— Ты… ненавидишь меня, — его голос хриплый, будто скрипят ржавые петли.

Я качаю головой.

— Нет. Я пытался тебя спасти. Даже когда ты предал нас всех. Даже когда…

Амелия смотрит на меня, и в ее взгляде что-то меняется. Что-то тает. Я вижу это, но сейчас не время.

Серафим закрывает глаза. Его крылья медленно складываются, превращаясь обратно в тень, а затем и вовсе исчезая. Он падает на колени, его тело сотрясает дрожь.

Амелия тут же бросается к нему, подхватывая под руку, несмотря на его слабые протесты.

— Легче, легче… Все хорошо. Ты в безопасности.

Я смотрю на нее и не узнаю. Где та робкая девушка, которая краснела при моем появлении? Эта женщина сильная, решительная, уверенная в каждом движении…

— Помоги мне уложить его, — говорит она, и я тут же подхожу, беря брата под мышки. Его тело обжигающе горячее даже через одежду.

Мы укладываем Серафима на кушетку, и я замечаю, как Амелия проверяет его пульс, закатывает рукав, осматривает вены. Профессионально. Уверенно.

— Он стабилизируется. Я обработала его рану, — говорит она наконец. — Но ему нужен покой.

Я киваю, отходя к двери.

— Я… Я пойду.

Она не останавливает меня. Но в ее взгляде я читаю что-то новое. Что-то, чего не было еще час назад.

Я выхожу в коридор. Дождь за окном прекратился, но моя одежда все еще мокрая. Она прилипла к телу ледяной коркой. Я прислоняюсь к стене, чувствуя, как силы покидают меня. Медленно сползаю вниз, пока не оказываюсь сидящим на полу.

Зубы стучат, руки дрожат. Слабость накатывает волной. Веки становятся тяжелыми, неподъемными.

Кажется, что прошло всего одно мгновение, как что-то мягкое и теплое ложится на мои плечи. Плед? Пальто? Неважно. Становится легче. Теплее.

Я пытаюсь открыть глаза, увидеть ее, но не могу. Слишком устал. Слишком измотан.

Последнее, что слышу перед тем, как провалиться в темноту — ее шепот:

— Поспи. Утром у тебя снова появятся силы, чтобы спорить со мной.

Амелия

Я просыпаюсь от острой боли в шее. Глаза слипаются, всё тело ноет, будто меня переехало стадо разъярённых быков. Пытаюсь пошевелить онемевшей рукой, но она не слушается. Кажется, я всю ночь просидела, скрючившись на этом проклятом стуле и уткнувшись головой в край кровати.

— Батюшки, Амелия, что здесь стряслось?

Вздрагиваю от внезапного голоса. Альберт стоит посреди палаты, округлив глаза при виде разгрома. Осколки склянок, разбросанные бинты, опрокинутый стол…

— А вы не помните?

Он осторожно переступает через осколки, глядя на меня с беспокойством.

— Ну, я это… та книга, а потом его крылья и… Все дело в книге! — выкрикивает он.

— Тише вы! — шиплю я, потирая затекшую шею. — Наш пациент уже спит.

Опускаюсь на колени, все еще чувствуя легкое покалывание в руках, и принимаюсь собирать осколки склянок, которые ночью снес своими крыльями Серафим.

Марта появляется в дверях и сразу хватается за голову:

— Амелия, милая, оставь! Я уберу.

— Всё в порядке, я уберу.

— Не утруждайся. Ты же у нас теперь целительница! — гордо выдает она. — А уборку оставь на таких, как я.

Её тёплые руки мягко отстраняют меня от осколков. Альберт нервно потирает лоб, потом поправляет пенсне.

— Амелия, ты это… э-э-э… прости. Просто он как растопырил свои крылья, так я и потерял связь с реальностью.