Книга Вторая жизнь Герцогини. Кровь и Дух, страница 128 – Вера Ширай

Сказать по правде, я уже не могла реагировать на заботу герцога со смущением или благодарностью. Лишенная свободы я просто боялась одичать в четырех стенах.

Я посмотрела на Эву с немым вопросом. Мне нужно было знать, что происходит за этой дверью. Та, вздохнув, присела на краешек кресла и быстро заговорила:

— Всех гостей утром отправили в столицу. Ариане теперь разрешено навещать матушку и брата. Но милорд… он явно зол. Целый день они с людьми объезжали деревни герцогства, допросы, осмотры. Говорят, Его светлость почти не отдыхал с ночи. Замок словно улей — стража, приказы, перешёптывания слуг.

Я взглядом просила Эву продолжать.

— Комнату Кервина обыскали, миледи, — продолжила Эва шепотом. — Говорят, нашли жуткие вещи… Никто не знает точно что именно, но лица слуг, выходивших оттуда, были бледнее полотна. Сначала герцог звал туда Рея, а потом и вовсе запер дверь. Сам. На ключ.

Она замолчала, но тут же добавила ещё одно известие, понижая голос почти до шепота:

— А ещё… говорят, у герцога есть особый лекарь. Никто никогда его не видел в этом замке. Герцог не привозил его даже в прошлые свои визиты, но теперь… теперь приказал немедленно вызвать. И все шепчутся, всем интересно, кто же он такой, если его появление — знак чрезвычайно плохого предзнаменования.

Слабый аромат рыбы и трав витал в воздухе, но я не чувствовала голода.

* * *

Ближе к ночи, когда замок затих, а свечи в коридорах начали гаснуть одна за другой, я услышала глухие шаги — тяжёлые, размеренные. Затем — звонкий стук металла о каменный пол, будто кто-то небрежно бросил часть доспехов. Я тихо встала и подошла к двери, разделявшей мои покои с личными апартаментами герцога. Приложив ухо к прохладному дереву, я уловила движение. Он был там. Судя по едва уловимым звукам, муж снимал боевые доспехи — пластина за пластиной, с медленной усталостью человека, пережившего долгий день.

Я всё ещё злилась. Злилась на его тон, на жестокие слова, на безапелляционные решения. Но больше всего — на то, что он запер меня, словно пленницу, в самый тревожный и опасный момент. И всё же сильнее раздражения двигали мной тревога и беспокойство…

Я медленно дотянулась до дверной ручки. Она неожиданно поддалась без сопротивления. Щелчок. Дверь открылась, и герцог резко обернулся, услышав звук.

— Я думал, что в ближайшее время, если эта дверь и откроется, то только с моей стороны, — сказал он, не пряча удивления.

— Я пришла по делу, — ответила я спокойно, стараясь не показать, как учащённо бьётся сердце. — Неведение терзает меня. Мне нужно знать, что происходит… Я не ребенок, и уж точно не хрупкая кукла. Я имею право знать.

Он смотрел на меня молча, а я выдержала паузу, подняла верх подбородок, не отвела взгляд и добавила чуть громче, с вызовом:

— И, если вы забыли… я вполне могу постоять за себя.

Герцог смотрел на меня долго, пристально, будто впервые по-настоящему вглядывался. В его взгляде клубились веселье и усталость, боль, гнев… и что-то, чего я не могла сразу определить. Он молча снял перчатки, затем — тяжелый наплечник. С каждым сброшенным слоем доспеха его силуэт терял грозную монументальность — он становился ближе, человечнее.

Он сделал шаг вперёд, потом ещё один. Его движения были мягкими, почти неслышимыми на ковре, и когда между нами остался всего один шаг, он замер. Я невольно вздрогнула — слишком остро ощущала его близость. Губы герцога изогнулись в лёгкой усмешке.