Книга Хрущевка княжны Соколовской 2, страница 3 – Полина Змееяд

– К чему же тогда все это? – я подцепила маленькой ложечкой край пирожного, которое все же решилась взять на сдачу. С учетом моих утренних пробежек, на талии оно вряд ли отложится.

– Во-первых, мне стало любопытно, – улыбнулся князь. – Во-вторых, я хотел бы немного помочь вам в вашем занимательном начинании.

С чего бы?

– Разве не вы утром сказали, что я выставила вас подлецом? – настала моя очередь саркастично изгибать бровь.

– Так и есть, однако вынужден признать, что вы поступили как честная девушка, – не выдержав моего взгляда, Тарковский отвернулся и устремил взгляд в окно, на хмурое осеннее небо.

Вот это да! Он только что признал, что неправ. Нелегко, должно быть, расписываться в этом перед какой-то нищей пигалицей вроде Марго. Наверное, надо бы поощрить этот искренний душевный порыв? Нам обоим будет лучше, если недопонимание останется в прошлом. И хоть гнев еще не утих до конца, я решилась сделать ответный шаг к примирению.

– Чем же вы можете мне помочь? – уточнила я, видя, как во взгляде князя разгорается азарт.

Остаток обеда мы потратили на обсуждение моих материалов. Тарковский посоветовал несколько более авторитетных изданий, которым подойдут мои заметки, и несколько книг по социологии, о которых я прежде не слышала. Мысленно прибавив их в стопку литературы на домашнем столе, я едва не застонала.

Возвращаясь в кабинет, не могла не признать, что князь дал очень дельные советы. Я, может, кое-что знала благодаря прошлой жизни, могла припомнить философские концепции и переложить на местные реалии свои знания, но мне недоставало информации именно об особенностях этого мира и его устройства. И тут Тарковский оказывал мне огромную услугу, разъясняя важные детали. Я даже почти перестала злиться на него, однако продолжала ожидать подвоха.

Впрочем, напрасно: вечером, когда я сообщила, что не могу больше выполнять работу корректора, он даже меня поддержал и напомнил возмущенным коллегам, что на соседней кафедре философии секретарь с удовольствием возьмется за эту работу.

Когда я добавила, что к нему даже необязательно ходить и материалы можно отправлять по внутренней университетской Сети, к которой подключены компьютеры, дело решилось миром.

Правда день на этом не закончился: дома меня поджидал очередной сюрприз.

Еще только приближаясь к подъезду, я заметила огромный черный внедорожник, которого прежде не видела на парковке. Да здесь вообще кроме выкидышей старого отечественного автопрома никогда ничего не стояло.

Дурное предчувствие кольнуло грудь, и почти сразу же оправдалось: из автомобиля вылез, тяжело дыша, Яринский. Когда он свешивал короткие ноги и спрыгивал с заднего сидения, выглядел донельзя комичным. И зачем, спрашивается, такая машина, если она неудобна? Какие комплексы скрывает этот уже немолодой круглый мужчина?

Впрочем, смеяться мне совершенно не хотелось: очевидно, предстоял очередной непростой разговор. И хорошо, если только разговор.

– Маргарита Алексеевна! – Яринский, увидев меня, обрадовался так, будто и не ожидал застать возле моего же дома. Будто не сам приехал ради удовольствия меня увидеть.

Я расплылась в фальшивой улыбке.

– Константин Георгиевич, здравствуйте, – выковыривать из памяти его имя оказалось так же неприятно, как его произносить. – Какими судьбами?