Книга Виктория - значит Победа. Каждому по делам его, страница 169 – Салма Кальк

— Думаю, если нас не призовёт король, то просить принцессу об аудиенции, — твёрдо сказал Эмиль.

— И что, я вправду похожа на неё? — смотрю испытующе.

Эмиль смеётся.

— Знаешь, вот сейчас, когда мы об этом заговорили, я понимаю — да, похожа. У принцессы серые Рогановские глаза, и я слышал, её лицо сильно изменилось после перенесённой оспы. Но она как-то правила себе внешность магически, не иллюзией, а прямо с целителями, есть там у неё какие-то доверенные. Возможно, если бы не это — то ваше сходство было бы более заметным.

Не было печали, да?

— Мне говорили, что господин Антуан умер, получив некое известие, предположительно как раз о его возлюбленной. Может быть она как раз болела и полагала, что смерть на пороге? И решила, не знаю, попрощаться, попросить прощения, и что там ещё бывает. А он не вынес.

— Очень может быть, — кивает Эмиль, обнимает меня, прижимает к себе. — Знаешь, ну их всех, и их дела — тоже. Все дела подождут до завтра, веришь?

— Верю, Эмиль.

— Вот, славно. Посмотри на меня, пожалуйста. Ты — это ты. И лучше тебя в этом мире нет. Глаза твои — что маяк в ночи. Губы — что алые лепестки роз в Гвискаре, что скоро раскроются нам на радость. Волосы твои — как живое золото, текучее и прекрасное. А тело твоё совершенно, им хочется любоваться и любоваться. Прекрасная и смертоносная Виктория.

Я слышу, и я вижу, что он совершенно искренен, вот ведь — непросто же магу с магом, ничего не скрыть, а если и скрыть… непросто, да.

Но сейчас я вижу в его глазах лишь восхищение, лишь радость от того, что смотрит и видит, и не может наглядеться. И бережно касается губами моей затянувшейся наконец-то ладони, и второй, не пострадавшей, и подушечки каждого из пальцев. Сам он всё ещё одет, я же только в сорочке, но кому это мешало? Расстегнём пуговицы, снимем шёлковый шарф, и вытащим из него застёжку, и…

Он неожиданно для меня высвобождается из моих рук, внимательно осматривает дверь в комнату и бросает на неё, а затем и на весь периметр особенно сложное охранное заклятье.

— Чтобы не помешали? — смеюсь.

— Чтобы мы не помешали. Его величество сегодня перекосило только лишь от твоих охранных чар, видела? Конечно же, так не нужно поступать в его кабинете, но всё равно.

— Постараюсь держать себя в руках, — соглашаюсь. — Но кого и чем ты хочешь пугать сейчас?

— Не пугать, нет, — улыбается он.

Возвращается ко мне и стаскивает с меня сначала сорочку, а затем и охранный амулет, что я ношу, не снимая, с тех пор, как оказалось, что я ещё и некромант.

— Зачем, Эмиль? — нет, я не понимаю.

Но сначала ощущаю, а после и вижу, как сгусток силы просачивается сквозь телесные покровы наружу — сначала небольшим серебристым облачком, а после и теми самыми щупальцами, сверкающими и неодолимыми.

— Увидишь, — улыбается он, снимает свою сорочку и тоже расстаётся с амулетом.

Сила тут же плещется наружу, и это не мои неуверенные тоненькие нити, это мощно и уверенно, и она охватывает меня — я ощущаю, я понимаю, что это совершенно безопасно для меня и это… это прекрасно. Чувствительность моя обострена невероятно, вся — и человеческая и магическая, моё тело жаждет этого мужчину, здесь и сейчас, немедленно, а сила моя приветствует его и торжествует — вот, наконец, это тот, кто нам нужен, тот, вместе с кем не страшны ни бури, ни беды.