Книга Виктория - значит Победа. Каждому по делам его, страница 166 – Салма Кальк

— Сейчас я не вполне распоряжаюсь своим временем, потому что в любой момент всех нас может потребовать к себе его величество. Но как только мы завершим это непростое дело — я готова навестить вас.

— Отлично. Если вы вдруг забудете — я напомню, я непременно напомню.

— Это я вам напомню, — грожу ему пальцем, мне кажется — ему можно.

— И что же вы ходите от старого больного Гиацинта? — интересуется он.

Суёт подошедшей Клодине чашку и просит наполнить её снова, Клодина исчезает.

— Расскажите, если знаете, конечно, из-за какой женщины спорили герцог Фрейсине и господин де Сен-Мишель.

— Знаю… случайно знаю. У неё был роман с Фрейсине, тот был весьма хорош тогда, а её вот только выдали замуж — в маленькое княжество, к мелкому невероятно набожному и правильному двору, и муж её тоже выглядел правильным и скучным до отвращения. Поэтому она быстренько родила ему сына и приехала навестить здешних родичей. И встретила Фрейсине. А он, даром, что не маг, ну хорошо, почти не маг, мог отлично подать свою злобную персону. Ей же, наверное, хотелось прослыть укротительницей, иначе зачем всё это? Меж ними так искрило, что доставалось всем, кто случался рядом — на балу ли, на охоте или на прогулке. До тех пор, пока она не встретила другого, конечно же.

— И этот другой… — начала я.

— Был ваш отец, милое дитя. Он служил в финансовом ведомстве у принца Франсуа, кузена короля Луи, дальнего кузена, с королём у них давным-давно был общий предок. А принц Франсуа — отец той самой выдающейся особы. Очевидно, где-то у отца эта особа и повстречалась с Сен-Мишелем, и Фрейсине оказался забыт. Бедняга тогда совершенно не умел переносить отказы, и о его огорчении знал весь двор, потому что его и любили напоказ, и бросили так же. Не знали только, на кого его променяли — влюблённые отлично хранили тайну.

— А вы как узнали? — нужно же верифицировать информацию!

— А я пару раз служил посыльным, от неё — к нему. И обратно, — улыбнулся нам всем дядюшка Гиацинт. — И уж конечно не говорил никому ни слова… пока вы не спросили сегодня. Вы его дочь, наверное, вам можно это знать. Правда, спустя пару месяцев она отбыла к мужу, но вскоре вернулась. Жила она не во дворце, но у своей бабушки принцессы Антуанетты, в свет не выходила, провела в Паризии несколько месяцев тихо-тихо и отбыла — надолго, лет пять или шесть не приезжала. И как только она отбыла — прекратилась и служба Сен-Мишеля, он попросил об отставке и отправился домой. Вот и всё, что я знаю о том давнем деле.

— Как же, всё. А главного-то вы и не сказали, и как после такого вам доверять? — хмыкаю я.

— Чего это я не сказал? — хмурится он.

— А имя дамы? Из-за которой всё заварилось? И до сих пор продолжается? Не хотите говорить громко — скажите мне на ухо.

Он рассмеялся.

— Хорошо, подойдите, милое дитя.

Я подошла и наклонилась к нему.

— Слушаю вас, господин Гиацинт.

Он живо набросил на нас двоих мощную заглушку и произнёс:

— Её зовут Агнесс де Роган, дитя моё. По мужу — принцесса Дармштейнская. И вы здорово похожи на неё в ту самую весну, скажу я вам!

Совсем поздним вечером того же дня, можно сказать — ночью я укладываюсь спать в доме Саважей. Ну как спать — ложусь, конечно, и выпроваживаю весь персонал, и жду Эмиля, он обещал прийти. Сначала-то, как приличный, распрощался со всеми гостями и хозяевами и отбыл, но перед тем шепнул, что заглянет. И хорошо, потому что я поняла далёко не всё из свалившихся на меня откровений знатока личных историй предыдущего царствования.