Книга Фабрика воспоминаний, страница 49 – Клелия Ренуччи

Едва переступив порог квартиры, Эдуард догадался, что атмосфера дома какая-то необычная. Вместо веселого смеха Антуана и мелодий в исполнении Габриэля он услышал приглушенную беседу и мерное звяканье столовых приборов.

Он заглянул на кухню и рядом с недовольной Нинон увидел блондинку, которая на ломаном французском с сильным русским акцентом учила Габриэля правильно резать чеснок, чтобы полностью сохранить его вкус. Эдуард метнулся в гостиную и обнаружил там Антуана, тот горячо обсуждал информационные технологии с круглоголовым молодым очкариком, державшим Сару за руку.

«То ли я очутился в параллельном мире, то ли после спектакля успело пройти лет десять», — фыркнул Эдуард.

Он включил «Добро пожаловать в джунгли» группы «Ганз» на полную громкость. Не произнося ни слова, вытащил из холодильника шампанское, достал шесть бокалов, откупорил бутылку, и настроение вмиг изменилось. Эдуард рассказал собравшимся о встрече с Бердманом.

— Серьезно, вы о нем не слышали? Все, что он продюсирует, становится хитом. Умеет человек выискивать таланты и оригинальные идеи! А по-французски разговаривает не хуже нас с вами.

Нарочито четко выговаривая каждое слово, Антуан подытожил:

— Итак, Эдуард, ты намерен сочинить и поставить музыкальную комедию о Далиде.

Он поднялся переключить музыку, и из динамиков раздались аккорды «Умереть на сцене». Антуан начал подпевать, стрелять глазами и выполнять волнообразные движения, столь характерные для выступлений родившейся и прожившей два десятка лет в Египте Далиды. Сперва остолбенев, Эдуард быстро включился в игру — сбегал в гардеробную и принес оттуда розовую шаль с блестками, забытую гостьей предыдущей вечеринки. Делая вид, будто обмахивается веером, Эдуард закривлялся рядом с Антуаном, поражаясь тому эффекту, который эти считавшиеся банальными песни оказывают на их компанию.

— Ты тоже умрешь на сцене, как она… и по ее вине! Дамы и господа, мы являемся свидетелями самоубийства Эдуарда в прямом эфире. — Антуана было уже не остановить: — «Здесь покоится Эдуард Пармантье, покинувший наш бренный мир в возрасте тридцати шести лет, одаренный режиссер-постановщик, размечтавшийся о славе и в итоге задохнувшийся в перьях из боа своих актрис». Красивая смерть поэта.

— Ты считаешь, я подпишу себе приговор, если соглашусь?

— Зависит от того, какую сумму тебе посулил твой американец.

— Еще не обсуждали.

— Не вижу причин, по которым тебе следовало бы отказаться. Когда меня позвали фотографом в «Двадцать лет», я пришел в ужас, я понимал, что это глупо, но справился! И результат? Сегодня я работаю в «Вог».

— Голова кругом. Не знаю, как мне быть, — ответил Эдуард, опускаясь на диван с бокалом в руке.

Все молчали, что раздосадовало Эдуарда, и он продолжил сварливым тоном:

— Алло, я попал на ужин в дом для престарелых? Тогда давайте, пока готовим еду, поговорим о чем-нибудь животрепещущем, а потом нальем всем по бокалу красного и степенно приступим к плотной трапезе! Начинайте же критиковать паркет, карнизы, дымоход, безработицу, страхование жизни и прочие приметы нашего дезориентированного общества!

— Дружище, я ведь до сих пор не познакомил тебя с Наташей! — воскликнул Антуан, стремясь предотвратить бурю. — Она была сегодня вечером в «Буфф дю Нор», и ей ужасно понравилось, не так ли, моя дорогая?