Книга Фабрика воспоминаний, страница 50 – Клелия Ренуччи

Как заведено у русских, Наташа протянула Эдуарду руку, и тот наклонился поцеловать ее.

— Это вам мы обязаны трезвостью нашего Антуана? Снимаю шляпу! Нелегко терпеть такого безумца, да к тому же вечно голодного.

На ломаном французском Наташа пробормотала несколько слов по поводу того, настолько ли уж воздержан ее спутник, как полагают его друзья.

— А ваше имя, месье? — убийственно вежливо осведомился Эдуард, повернувшись к круглолицему молодому человеку, снова взявшему Сару за руку после того, как, неожиданно для всех, во время музыкальной паузы продемонстрировал качание бедрами, достойное марокканских танцев в кабаре «Три молотка».

— Оливье, он учитель биологии, — ответила за него Сара, сжимая руку своего спутника. — Мы вместе уже три недели. Габриэль тебе не сказал?

Эдуард приподнял бровь, глядя на брата, который флегматично махнул рукой.

— Мне тоже очень понравилась твоя постановка, — быстро проговорил Оливье.

Эдуард холодно улыбнулся, давая понять, что время для комплиментов истекло, и направился в столовую. Остальные последовали за ним.

Поначалу обстановка за столом была неловкой, присутствие двух почти незнакомых людей не позволяло беседовать на привычные темы. Антуан несколько раз сходил в ванную, откуда возвращался с выпученными глазами.

— А он точно завязал? — шепнул Эдуард Габриэлю, убирая тарелки.

— Вроде бы да… Но, чтобы отвыкание проходило легче, сменил одно пристрастие на другое. Теперь Антуан погружается в воспоминания знаменитых наркоманов. Очень похоже, что кайфует он при этом не меньше, чем когда принимал сам.

Эдуард уставился на него в ожидании дальнейших разъяснений.

— На аукционе «Друо» он нашел воспоминания Кена Кизи…

— Автора «Пролетая над гнездом кукушки»? Ого, так он практически здоров!

— Антуан пересматривает период, в течение которого Кизи работал ночным сторожем в психиатрическом отделении госпиталя для ветеранов, где было полно ЛСД и мескалина…

— Просто обалдеть! И в то же время перешел на веганство!

Поставив на стол принесенную Наташей паннакотту с миндальным молоком, Эдуард спросил брата, как далеко тот зашел в своем безумии.

Сара вмешалась в разговор и уморительно смешно рассказала об их поездке в Кремону. Оливье нервничал, понимая, что является чужим на этой вечеринке и что здесь существуют союзы, в которых ему нет и не будет места. Сара ему нравилась, хотя иногда он ощущал, что она смотрит на него точно на миленького щеночка, тогда как при взгляде на Габриэля в ее глазах вспыхивал огонь.

Эдуарда особенно позабавил эпизод возвращения из Кремоны. Он живо представил себе Сару и Габриэля, навьюченных купленными на рынке чемоданами и рюкзаками, в которых лежат дискеты и эти… как бишь они называются?

— Перфокарты, — буркнул Габриэль.

— А на каком устройстве ты сможешь увидеть их содержимое? — полюбопытствовала Наташа, единственная, кто ему сопереживал.

— Для этого он планирует навестить несравненного Гастона Лабрю, антиквара-мнемофила с улицы Лежандр!

Остальные не поняли, о ком речь, но решили не уточнять. Оливье хранил угрюмое безмолвие, слушая, как Сара описывает охоту за сокровищами, которые ей удалось раздобыть для Габриэля. Оливье пока не понимал, что за отношения связывают Сару с Габриэлем, и не торопился узнать ответ на этот вопрос.