Книга Тихая пристань, страница 3 – Анна Рогачева

Стыд ударил в лицо жаром. Она представила, как выглядит со стороны: чумазая, в забрызганном грязью полушубке.

— Нужна помощь? — голос у него был негромкий, но какой-то очень ясный, прорезающий сырой воздух, как клинок.

— Справлюсь, — буркнула она, натужно вытягивая щенка, который тут же начал отчаянно вырываться, обдавая ее брызгами.

Офицер, не говоря ни слова, легко спрыгнул с седла, привязал коня к придорожной березе и, не боясь испачкать начищенные сапоги, шагнул к ней. Он не стал отталкивать ее, не взял инициативу на себя. Он просто встал рядом, на более твердый участок, и протянул руки.

— Давайте вместе. Я возьму, а вы выберетесь.

Их взгляды встретились. Впервые она разглядела его лицо: не классически красивое, но сильное, с твердым подбородком и спокойными, светлыми глазами. В них не было насмешки, не было снисхождения. Было понимание и решимость.

Она, нехотя, передала ему барахтающийся мокрый комочек. Его руки, большие и уверенные, приняли щенка бережно, но крепко. Анна выбралась на дорогу, отряхиваясь, чувствуя себя совершенной дурой.

— Спасибо, — пробормотала она, глядя на свои грязные сапоги.

— Это вам спасибо, — он сказал это серьезно, глядя на щенка, который, почувствовав тепло, перестал дрожать и тыкался носом в его шинель. — Не каждый на такое пойдет. Хорошее сердце.

Она промолчала, не зная, что ответить на такую прямоту. Достала из кармана платок — чистый, вышитый своим же руками мелким крестиком — и протянула ему. Вытереть руки.

Он взял платок, и его пальцы на миг коснулись ее пальцев. Холодных, грубых от работы. И почему-то именно это мимолетное прикосновение заставило ее сердце екнуть и забиться с безумной силой. Он медленно, тщательно вытер руки, разглядывая вышивку.

— Красивая работа, — заметил он и вернул платок. Их взгляды снова встретились, и на этот раз в его глазах промелькнуло что-то теплое, почти улыбка. — Меня Александром зовут. Александр Петров.

— Анна, — выдохнула она.

Он стоял, держа щенка, которыйуже начал весело покусывать его за пряжку портупеи. Она стояла перед ним, чумазая, с растрепанными волосами, сжимая в руке скомканный платок, и весь мир вокруг вдруг замер. Пропали и грязь, и холод, и усталость. Было только его спокойное, сильное присутствие, его прямой взгляд и щемящее чувство, рожденное где-то глубоко внутри, — чувство, что что-то важное, неотвратимое и прекрасное только что вошло в ее жизнь.

— Вам куда? — спросил он, прерывая затянувшуюся паузу. — Могу подвезти.

— Нет! — слишком резко вырвалось у нее. — Я… я пешком. Недалеко.

Он кивнул, не настаивая.

— Тогда счастливого пути, Анна. И… берегите свое доброе сердце.

Он легко вскочил в седло, бережно устроив свернувшегося калачиком щенка за пазухой шинели. Кивнул ей на прощание и тронул коня. Она смотрела ему вслед, пока он не скрылся за поворотом, и лишь тогда почувствовала, как дрожат ее колени и как бешено стучит сердце. В кармане пальто она разжала пальцы и увидела, что душистый пряник превратился в крошево.

Она не расстроилась. Вкус этого дня был гораздо слаще. И она уже знала, пусть и не признаваясь в этом даже самой себе, что это была не последняя их встреча. Это было только начало.

Их встречи не были частыми. Его служба бросала то в один гарнизон, то в другой. Но те редкие, выстраданные дни и часы стали для Анны тем самым золотым фондом, на который она будет жить всю оставшуюся жизнь.