Книга Тихая пристань, страница 4 – Анна Рогачева

Он приезжал нежданно, посылая весточку всего за день-два. И мир переворачивался. Стук в дверь, и на пороге — он, в шинели, с сумкой через плечо, а в глазах — та самая, первая улыбка. И тот самый рыжий щенок, уже подросший, по кличке Рыжик, всегда встречал его радостным лаем, помнил своего спасителя.

Они гуляли по еще голым проселкам, говорили обо всем. Он рассказывал о службе, о людях, которых встречал. Она — о своем техникуме, о бухгалтерских отчетах, которые вела для совхоза, о хитростях огородничества. Он слушал ее не как развлечение, а как равную, вникая, задавая вопросы. Он был первым человеком, который увидел в ней не просто трудолюбивую девушку с тяжелой судьбой, а личность. Ум, волю, душу.

Предложение он сделал на берегу той самой речки, у полуразрушенного мостка, где когда-то встретил ее, по колено в грязи. Никаких колец на тот момент не было. Просто взял ее руки — ужене такие огрубевшие, но все еще рабочих — в свои и сказал просто и ясно, как тогда предложил помощь:

— Анна. Моя жизнь — армия. Она будет непростой. Переезды, тревоги. Но я не могу представить ее без тебя. Будь моей женой.

Она смотрела на него, на его честные глаза, и в ее душе не было ни тени сомнения. Это была не юношеская страсть, а глубокое, спокойное и безоговорочное решение.

— Да, — ответила она. И этого одного слова было достаточно.

Свадьба была скромной, по-военному четкой. Расписались в сельсовете, накрыли стол дома. Из гостей — ближайшие родственники да несколько его сослуживцев. Но счастья в тот день было столько, что оно, казалось, разлилось по всему дому, заставляя сиять даже самые затертые углы.

А потом началась их общая жизнь. Та самая, с переездами, о которой он предупреждал. Но она стала для Анны не испытанием, а величайшим счастьем. Она была его «тылом». Обустраивала наскоро снятые квартиры, превращая их в уютные гнезда с помощью своих рук — вышитых занавесок, связанных салфеток, горшков с геранью на подоконнике. Она научилась печь хлеб, который обожал Александр, и варить борщ по его любимому рецепту.

Их любовь не была страстной и бурной. Она была глубокой, как корни старого дуба. Это была любовь-партнерство, любовь-уважение. Он гордился ею, ее умом, ее стойкостью. На полках в их доме рядом с его военными учебниками стояли ее конспекты и бухгалтерские справочники.

А потом пришли дети. Первенец, сын, крепкий и серьезный. Затем дочь, шустрая и смешливая. И много лет спустя — еще один сын, нежданная радость. Каждого она рожала в новой точке на карте, и каждый раз Александр, уже майор, а затем и подполковник, держал ее руку, и в его глазах был тот же трепет, что и в день их первой встречи у ручья.

Они растили их вместе. Он — строгий и справедливый, учил сыновей чести и отваге. Она — терпеливая и мудрая, учила дочь своему ремеслу, а всех троих — той самой науке выживания, что превращалась в искусство жить достойно. Их дом был полон смеха, запаха домашнего хлеба и ощущения нерушимой безопасности.

Время текло. Александр вышел в отставку. Они наконец-то осели в своем доме, посадили большой огород, который стал для них не средством выживания, а источником радости. Он с гордостью носил свитера, связанные ее руками, а вечерамиони сидели на крылечке, держась за руки, и вспоминали свою дорогу — и грязь на ней, и солнечные дни.