Онлайн книга «Покрывало для Аваддона»
|
— Не понимаю, — упирается Августа, — как можно договориться с духом? — А то… Вы же при нём типа переводчики. Так вот, если не хотите, чтобы я порезал пацанчика на мелкие кусочки, начиная с его музыкальных пальчиков, передайте вашему шефу, что мне от него кое-что нужно… — Э… — Ленка очумело мотает головой. — А чего нужно-то? — Имя Бога, разумеется, — говорит шёпотом Зяма, доверительно наклоняясь к ним. — О, чёрт, — устало бормочет Августа, — и этот туда же. — Послушайте, Зяма, он ведь может поинтересоваться — а зачем вам? — спрашивает Ленка. — Зачем такому уважаемому человеку ещё и имя Бога? — Так я же не для себя. Я для людей стараюсь. Дело в том, — тем же интимным тоном говорит Зяма, — что я, типа, машиах… — Чего? — таращится на него Августа. — Мессия я. Понятно? Рука Божия на мне. Я тут, понимаешь, в Израиль ездил, ну, по делам, и пошёл, ну, на гору сионскую и тут слышу — этот… Бар-Тов? — Бат-кол, — услужливо подсказывает амбал. — Во, Бат-кол… короче, Глас Небесный… Ты, мол, муж в Законе и потомок Давидов, так иди, установи на земле царство справедливости и храм Иерусалимский восстанови… Кроме тебя, Зяма, говорит, и некому… Похоже, возложил он на меня… Так что пусть и Гершензон ваш озаботится. Ради племени Авраамова. Я не просто так пришёл на эту землю, ясно, чувырлы? — Опять вечная суббота! — бормочет Августа, — опять сезамовидные косточки! — Он, — неуверенно говорит Ленка, — по-моему, не ведёт переговоры такого характера. — Поведёт, если вы захотите. Есть у меня сведения, что он пляшет под вашу дудку, сучок сикоморин. — Зяма, — говорит амбал, — позвольте, я с ними немного побеседую. — Давай, — позволяет Зяма, поудобней откидываясь в кресле, — проясни ситуацию. Амбал берёт Ленку под один локоть, Августу под другой и выволакивает из комнаты в холл. Изя мычит им вслед. — Ну, чего? — устало спрашивает Августа. — Послушайте, — шепчет амбал, — ну что вам стоит? Уважьте старика. Он, понимаешь, после того, как в израиловку съездил, немножко, блин, тронулся, ну, так на делах это пока не отражается. А мальца он в натуре на куски нашинкует — Зяма шутить не любит… — Я что, — жалобно говорит Августа, — это как Гершензон… — Как Зяма захочет, так и будет. Зяма — он такой человек… — Не понимаю, — удивляется Августа, — откуда он узнал… — У Зямы везде своя рука. — Ну, я понимаю, ещё может быть своя рука на еврейском кладбище… Но чтобы наша мафия да в Совете Девяти, или как он там… — Полегче, дамочка. Какая мы мафия… — Ну, — говорит Августа, — что делать будем? — Пойдём, — вздыхает Ленка, — попросим… Иначе он Изьку-паршивца нашинкует, слышала, нет? — А может, пусть себе… — Да за что ж ты их так не любишь, учеников-то своих? — Довели, — мрачно говорит Августа. — Ладно, пошли. Но за результат, — угрожающе оборачивается она к амбалу: — я не отвечаю. — Это забота Зямы, — отвечает амбал. Они вновь входят в комнату. — Ну, — Зяма поворачивается к ним. — И как? — Будем просить, — говорит Августа. — Правильное решение, — одобрительно замечает Зяма. — Сейчас… — Августа заводит глаза к небу и замогильным голосом завывает, изнывая от нелепости происходящего: — Гершензон… — Рабби Моше, — подсказывает Ленка. — А чёрт, забыла! Рабби Моше! Посмотри на ребёнка. — На этого невинного агнца. — На агнца. Жалко же паршивца! Может, это какой-нибудь Ростропович будущий сидит тут, связанный, в доме приёмов городского головы… — Хорошо просишь, — одобрительно кивает Зяма, — с душой… — Что тебе мучиться? Сообщи ты ему это имя, и пусть он теперь мучается!.. — Позвольте… Стекло в окне вдруг покрывается мелкими мутными трещинками. В холле слышна какая-то возня. Ленка в ужасе видит, как в комнату вваливается какой-то окровавленный человек. — Зяма! — орёт он. — Шухер, Зяма! — Ангелы-истребители! — взвизгивает Зяма, как мячик подскакивая с кресла. — Какие, на хрен, ангелы? Али-Баба это! — Блин! Зяма куда-то выносится на своих коротеньких ножках. Слышна автоматная очередь. Изя отчаянно извивается на стуле. — Верёвку! — кричит Ленка. Они с Августой лихорадочно распутывают верёвку. Изя валится со стула на бок, потом вскакивает. — Рот не растыкай, — торопливо говорит Августа. Ещё какой-то тип вваливается в комнату — с автоматом наперевес. Ленка истошно визжит. — Валите отсюда, — говорит он. — Быстро! И делает неопределённое движение стволом автомата. — Пошли! — Августа кидается к двери. Изя за ней, прихватив по дороге свой рюкзачок. — Погоди! — орёт Ленка. — Камень! Она хватает с подноса камень и, сжимая его в кулаке, выскакивает в холл. На полу, раскинув ноги, кто-то лежит, — они проносятся мимо, выбегают на крыльцо и спрыгивают в траву. Какое-то время сидят, пригнувшись и прислушиваясь к отдалённой возне в доме и саду, потом кидаются к распахнутым воротам, перепрыгивают через ограждение за асфальтовой дорожкой, валятся в кусты, скатываются вниз по склону и оказываются в зарослях бурьяна над обрывом. Тут на удивление тихо. Внизу голубеет море, в траве жужжит одинокий шмель. — Ну и ну! — говорит Августа. — С меня хватит! — Кто тебя спрашивает? — уныло отвечает Ленка. Изя мычит и пытается отодрать с лица липкую ленту. — Не помогай, — говорит Августа, — пусть помолчит… Изя злобно смотрит на неё и опять мычит. Ленка наконец разжимает судорожно стиснутую руку. — Вот он, — говорит она. — Гляди. И всё ради чего — ради вот этого? На её ладони лежит обычный плоский голыш, обкатанный волнами. — Тьфу! — Смотри-ка! — замечает Августа. — На нём и вправду что-то написано! Какие-то каракули! — Это не каракули, — презрительно говорит Изя: он, наконец, избавился от ленты. — Это буква «тав». — Ну, — отвечает Августа, — тогда понятно. — По-моему, — замечает Ленка, — нам нужно сматываться. Мало ли… |