Онлайн книга «Покрывало для Аваддона»
|
Просто она нарушила конвенцию. Знаешь, иногда так хочется высказаться, ну, наболело… но что-то мешает… Потому что ведь тут кто-то действительно… — Я тоже почувствовала. Но я же об этом не говорю. — Ну а она не выдержала. Может, ей мы все уже до такой степени опротивели… Ленку грызёт непонятное чувство вины… * * * С утра прошёл нежный осенний дождь, и аллеи ещё не просохли. Над асфальтом клубится лёгкая сизая дымка, тонкие серебристые нити плывут в воздухе — перелётные пауки запускают свои монгольфьеры. Ленку ничего не радует. — Опять всё сначала, — вздыхает она. — Гершензон за Гершензоном… опять тащить эту тяжесть… корячиться… — Ладно, — говорит Августа, — всё-таки последняя могила в этом сезоне… — По крайней мере с погодой повезло. — Ленка одобрительно оглядывает по-летнему буйную зелень, кое-где сбрызнутую жёлтым. — Уж лучше тут, на свежем воздухе, чем в институте гнить. А я боялась, мы сегодня не выберемся. Ты же говорила, у тебя студенты… — А они не пришли, — отвечает Августа. — Это как? Никто не пришёл? — Никто. Непонятно… один позвонил вчера, что у него желудочное расстройство, у другого бабушка в больницу попала. С ветрянкой, представляешь? третья вообще… Слушай, а почему у тебя на щеке синяк? — Потому что я упала, — злобно говорит Ленка. — Чёртов троллейбус — занесло на повороте, а я как раз в дверях висела. Вот я и выпала. Хорошо, куча листьев подвернулась. Я в неё и вмылилась. — Повезло, — замечает Августа. — Можно и так считать, — неуверенно отвечает Ленка. Они движутся осторожно, поминутно сверяясь с планом. Наконец Августа решительно останавливается у покорёженной ограды. — Это точно наш Гершензон? — спрашивает Ленка. — Уверена. — А может, опять? — Нет. Этот — наверняка наш. Смотри, как зарос. Этого тоже подстригать придётся. Ну, ничего. Августа хозяйским глазом окинула запущенную могилу. Внезапно она напрягается и хватает Ленку за руку. — Смотри… что это там, под кустом? Приличные ботинки… — Августа, — тихо говорит Ленка, — это не ботинки. Вернее, ботинки. Но в них — ноги. — Может, это пьяный? — Даже если так… но это не пьяный. Августа, умоляю, пошли отсюда! Они разворачиваются и несутся по дорожке. Кусты у них за спиной шевелятся сами по себе. — Он нас преследует, — пыхтит Ленка. — Кто? — Тот Гершензон. — Брось, это паранойя. Наверняка паранойя, думает Ленка, но на обратном пути им не встретилось ни одного человека. Может, они с Августой каким-то образом ухитрились всё перепутать и сегодня всё-таки суббота? Нет, тогда главный вход был бы закрыт. — Что, — жалобно говорит она, уже оказавшись за воротами, — ну что мы ему сделали? Мы же убрали его могилу. Между прочим, задаром… — Лена, — устало говорит Августа, — мне это немножко тошно слушать. Ты, видите ли, паришь на крыльях воображения, а тошнит почему-то меня. Я всё-таки математик, не то, что некоторые… с литературным уклоном… Логика должна быть. — Если следовать твоей прямолинейной логике, то у четвероногих должно быть по две жопы, — сердито говорит Ленка. Но ей тут же делается стыдно — вид у Августы сегодня какой-то особенно измученный. — Августа, что-нибудь не так? — Нет, — говорит Августа. — Нет. Ничего. Она явно мнётся, потом всё же решается: — Послушай, а что ты вечером делаешь? — Вроде ничего, — говорит Ленка. — Может, зайдёшь ко мне? А я тебя чаем напою… Господи, да что стряслось-то? — думает Ленка, она же замкнутая, до ужаса просто. На всякий случай она забрасывает пробный камень: — А альбомы покажешь? У Августы неодолимая тяга к прекрасному, и квартира у неё забита альбомами с репродукциями. Но показывать она их не очень-то любит, потому что все так и норовят ухватить нежнейшие типографские шедевры грязными руками. — Покажу, — покорно говорит Августа, и Ленка пугается. — Ладно, — говорит она, — договорились… * * * — Печенье возьми, — Августа пододвигает Ленке вазочку. — Да я уже, — мнётся Ленка. — Ничего, — говорит Августа, — бери, бери ещё… Господи, думает Ленка, я же сейчас лопну. Она кидает тоскующий взгляд за окно. Море неслышно, но как-то ощутимо дышит за двумя рядами пятиэтажек, гостиницей «Ореанда» и санаторием «Жемчужина Молдавии», за перистой листвой акаций и лапчатой — каштанов, мерцающая осенняя тоска переливается в тёплом сумраке… — Так я пойду? — говорит она. — Посиди ещё немного, — просит Августа. — Я тебе ещё Модильяни не показала… — Да я его как-то… — Ну, Матисса… кстати, ты не знаешь, говорят, с Лохвицкой какая-то странная история вышла? — Ну, вышла, — неохотно говорит Ленка, перелистывая глянцевые страницы. — А что там случилось? — Да так… Вдруг Августа напряжённо подняла голову и расширенными глазами уставилась во мрак за окном. — Ты что? — Ничего, — мёртвым голосом произнесла Августа. И тут только Ленка услышала мягкий стук в дверь — старую, поцарапанную дверь, рядом с которой торчали проволочки от вырванного с мясом звонка. — Вот, — тихо сказала Августа, — вот он. Опять. Так значит, думает Ленка, прошлой ночью… Августа вцепилась в Ленкину руку так, что у той побелели пальцы. — Кто это? — недоумевает Ленка. — Никто… потому что… этого нет… не может быть… Не открывай! — Да я и не собираюсь. Они застыли, молча, не отводя глаз от двери. Стук прекратился. — Царапается, — шепчет Ленка. — О, Господи! Нет… Тихие удаляющиеся шаги, молчание. — Августа, — наконец говорит Ленка, — а что, вчера тоже… — Не было ничего вчера! — кричит Августа. — Говорю тебе, не было! Ты это… заночуй у меня, ладно? * * * — А, привет, — говорит доцент Нарбут. — Чем обязан? |