Книга Надежда "Дерзкого", страница 98 – Дэвид Файнток

– Уничтожить все цели. Учение на поражение, а не на меткость.

При стрельбе на меткость стрелку засчитываются только выстрелы, поразившие цель. При стрельбе на поражение – только количество пораженных целей, количество выстрелов при этом не имеет значения. Если цель исчезает, прежде чем стрелок ее поразит, ему начисляется штрафное очко.

– Начали! – скомандовал я.

Из динамика понеслись выкрики стрелков. Они сидели за лазерными установками по двое – один стрелял, другой регулировал мощность и длительность выстрела. Разумеется, компьютер стреляет лучше человека, но в реальном бою только человек способен правильно определить первоначальную цель.

Керрен выводил цели как на мониторы стрелков, так и на экран на мостике. Я видел, что многие цели исчезают непораженными, и через пятнадцать минут приказал прекратить огонь. Для разбора результатов учений ко мне явился матрос Цы.

– Плоховато стреляют, – сказал ему я.

– Но… Так точно, сэр, – ответил он.

– А почему? Что им мешает?

– Недостаток тренировки. Двоим стрелкам нужно время, чтобы сработаться.

– У них его было вполне достаточно. Около часа я просматривал бортовой журнал, потом включил тревогу.

– Внимание! Тревога! Всем занять боевые посты! – объявил я в микрофон, после чего приказал компьютеру: – Керрен, симулируй цели так же, как час назад, в течение сорока минут. Запиши результаты.

Помню, когда я был гардемарином, прямо-таки изнывал на подобных учениях – такими нудными и утомительными они мне казались.

Посыпались доклады со всех постов:

– Пост связи готов, сэр!

– Машинное отделение готово, сэр!

– Огонь!

Я нервно зашагал по мостику, поглядывая на экран. Меткость возросла, пораженные цели то и дело исчезали с экрана – стрелки втянулись в работу. Затем меткость стала падать – сказывалась усталость. Прошло довольно много времени, и у стрелков открылось второе дыхание, количество пораженных целей увеличилось. Вдруг все цели исчезли с экрана.

– Время истекло, сэр, – последовал доклад компьютера.

– Спасибо, Керрен. – Я взял микрофон. – Отбой.

Трое суток подряд я проводил учения по стрельбе, по действиям в условиях декомпрессии, пожарные учения и еще много других. Экипаж был вымотан до предела. Я носился по всем постам, выискивал недостатки, придирался к каждой мелочи. Я балансировал на краю пропасти – матросы с трудом скрывали свою враждебность. До бунта оставался один шаг.

Подавленность у Филипа сменилась апатией, и это было еще хуже. К любой моей похвале, к любой шутке он оставался совершенно равнодушным. И, не выдержав, в конце концов я пригласил его в офицерскую столовую выпить кофе, а заодно поговорить.

Филип безучастно созерцал дымящийся кофе.

– Мистер Таер… – Нет, это слишком официально. – Филип. Если со мной что-то случится, командование кораблем перейдет к тебе.

– Так точно, сэр.

– Мы все умрем, не сомневаюсь, – выпалил я. Он поднял наконец голову и уставился на меня.

– Филип, – продолжал я, – признаться честно, я не знаю, что делать. Как сохранить в такой ситуации достоинство, благородство. Понятия не имею, как быть.

– Сэр…

– Дай мне договорить, Филип. Не многие выживут. Я смирился с мыслью о том, что всю жизнь проведу здесь, на борту «Дерзкого». Может, осталось уже совсем немного. Нет, я не покончу с собой. Ни за что! Это большой грех. Но экипаж долго не выдержит. Они взбунтуются и убьют меня.

– Сэр, если вы объясните им…

– Что объяснять? И так все ясно. Я не могу предложить им выход. Просто выполняю свой долг, сохраняю верность присяге. Пытаюсь поддерживать воинскую дисциплину, потому что «Дерзкий» – военный корабль. Никто не отстранял меня от должности, значит, я обязан действовать по уставу. Это единственный известный мне путь.

Филип больше не пытался возражать и внимательно слушал, пытаясь понять, к чему я клоню.

– Устав предписывает командиру поддерживать на корабле железную дисциплину и высокую боевую готовность экипажа. Именно это я и делаю. – Губы мои тронула улыбка. – Хотя отдаю себе отчет в тщетности моих усилий. Но ничего другого я не умею.

Я умолк.

– Сожалею, но я так мало вам помогал, сэр. Простите меня! – Филип был близок к панике.

– Еще как помогал! Если знаешь, что нужно делать, скажи. Или возьми корабль в свои руки и действуй по собственному усмотрению. Вряд ли тебе придется держать ответ перед Адмиралтейством.

Потрясенный, Филип долго на меня смотрел, потом заявил:

– Я никогда не займу ваше место.

– Тогда не исключено, что тебя ждет та же участь, что и меня.

– Это не имеет значения. – Он встал и после долгого молчания произнес: – Я навсегда сохраню вам верность.

Сердце защемило так, что я не мог вымолвить ни слова и жестом попросил его удалиться.

– Пожар на посту связи! Пожар на посту связи!

Под завывание сирен пожарная команда с огнетушителями мчалась по лестнице вверх к посту связи. Из динамика донеслось:

– Докладывает машинное отделение! Давление воды в норме!

– Команда диагностики обшивки корпуса готова!

– Все управление с поста связи передано на мостик! Я встретил пожарников в коридоре у поста связи.

– Три с половиной минуты, – проинформировал их я. – Отлично, мистер Таер. Но в следующий раз постарайтесь быстрее. Отбой.

В свою каюту я вернулся в четыре часа утра.

На следующий день состоялись учения по лазерной стрельбе и декомпрессии, а после ужина – инспекция всего корабля.

Я обошел коридоры, посты и отделения, даже не знаю, сколько исходил километров, в полном изнеможении добрался до мостика и рухнул в кресло. Сопровождавшие меня Филип и Грегор уже успели вернуться на мостик. Заходил я и в гардемаринскую каюту и обнаружил, что там полный порядок.

– Передайте экипажу приказ, – произнес я. – Пусть приступают к ремонту двигателя. – Дисциплина была на высоком уровне. Что и говорить, лучше бы экипажу не отвлекаться на заведомо бессмысленную работу, но обещания надо выполнять, а дисциплина была на высоком уровне.

Когда я наконец добрался до своей каюты, то обнаружил у двери куклу из грязного тряпья, сделанную в виде командира, с головой, отделенной от тела.

Наутро рабочая бригада матросов вышла в открытый космос для последней проверки сварных швов перед испытаниями двигателя. Я приказал Грегору присматривать за матросами. На этот раз он шагал по корпусу корабля более осторожно и ни разу не оторвался.

После полудня Уолтер Дакко передал мне просьбу экипажа дать разрешение на испытания сверхсветового двигателя. Главный инженер уже в который раз заверил меня, что испытания на малой мощности безопасны, и я согласился.