— Вы хорошо держались.
Я так не считала.
Он сказал:
— Я пришлю к вам доктора Энзо, когда он закончит с герольдом конде.
— Спасибо.
Вскоре я оказалась в своей спальне. Он посмотрел на меня сверху вниз, не скрывая своего беспокойства.
— С вами все будет в порядке?
— Я себя ненавижу сейчас, — призналась я.
Он протянул руку, будто хотел прикоснуться ко мне, но, замешкавшись, передумал. Он сказал:
— Я знаю. Но я нет. Не ненавижу вас.
Сказав это, он ушел.
11
Я ходила взад-вперед по комнате в ожидании известий от доктора Энзо. Я молила Бога сохранить Иладро жизнь. Амулет наполнял меня теплом, но я по опыту знала, что тепло это лишь вознаграждение за молитву, а не ответ на нее.
Мара тоже металась по комнате, заламывая руки.
— Этого не случилось бы, если б я не была ранена, — бормотала она. — Если бы это я готовила…
Химена спокойно смотрела на нас. Но тут она схватила Мару за плечи и остановила.
— Даже если не брать в расчет рану, фрейлина королевы не может готовить ужин на восемь человек. Для одной королевы — возможно. Но ты не можешь готовить к официальным приемам. Ты теперь леди, Мара, знатная дама.
Я смотрела на няню. То, что Химена может обсуждать подобные вопросы в такой момент, — выше моего понимания.
Мара, не глядя на нее, устремила на меня растерянный взгляд.
— Вы могли умереть. Дегустатор главного повара мертв.
— Да, — прошептала я. Я была вне себя. Мой дегустатор в Оровале тоже умер, когда я еще была принцессой. Сотни моих Мальфицио — моих пустынных воинов — погибли, потому что я дала им надежду. Потом Умберто. Король Алехандро. Стражник Мартин. Почему я обречена идти этим кровавым путем по жизням других людей? Неужели моим главным наследством станет гора мертвых тел?
Я хотела, чтобы Гектор был рядом. Мне необходимо было его неизменное присутствие, его надежный ум. Я пожурила себя за слабость. Мое личное спокойствие не так важно, как ответы на вопросы, и Гектору надо быть не со мной, а там, куда он отправился.
Остро запахло блевотой, и вошел доктор Энзо. Я почувствовала его приближение раньше, чем стражники доложили о нем.
— Как герольд? — спросила я. — Как он?
— Будет жить.
С громким вздохом облегчения я опустилась на кровать.
— Желудок у него будет болеть всю оставшуюся жизнь. Его рвало кровью, а значит, яд разъел его стенки…
Я подняла руку, не желая знать подробности.
— Какой это был яд?
— Сонные ягоды, я полагаю, — сказал он, и я вздрогнула. — Вероятно, он проспит день или два.
— Я однажды отравила анимага сонными ягодами, — сказала я. — Это было ничуть не похоже на то, что случилось с Иладро. Попробовав их, анимаг упал без сознания.
— Вы использовали сырые ягоды?
Я кивнула.
— Они более ядовиты, если их высушить и истолочь в порошок. Если смешать с мукой, они станут практически безвкусными. А в сочетании с алкоголем получится невероятно едкая смесь.
— Мы пили вино за ужином.
Все мы.
— Это сыграло свою роль.
Вот почему на дегустатора яд подействовал не сразу. Он не пил вина.
— Изобретательно, не так ли?
Я не разделила его воодушевления.
— Спасибо, Энзо. Хорошая работа, как всегда. — Я махнула рукой, отпуская его.
Я продолжала ходить из угла в угол. В отличие от первого покушения на мою жизнь, это казалось неуклюжим, неловким. Плохо спланированным. Кто угодно мог съесть эти сладости. Все, кто был в столовой, могли отравиться. Ответ должен быть где-то здесь. Думай, Элиза!
Сверчки завели свою ночную серенаду, солнце скрылось за стеной замка, и лишь слабый свет проникал сквозь балконные двери. Химена зажгла свечи на моем ночном столике. Мара принесла ночную сорочку, положила на кровать и приготовилась расчесывать мне волосы.
Но я не была готова укладываться спать. Я уже собиралась дать им бессмысленные поручения, только чтобы не мешались под ногами, когда пришел Гектор. Лицо его было мрачно.
— Что-нибудь о заказчике? — спросила я.
— Ни намека. Семья ничего не знает.
Разочарование настигло меня как удар. Мне нужен был ответ.
— Какой-то незнакомец вчера принес им золото, — продолжал он. — Высокий, молодой, волосы зачесаны назад и смазаны оливковым маслом. Сказал, что возвращает Фелипе долг. Они с готовностью приняли.
Я схватила потными руками юбку.
— Ему заплатили за это!
Гектор кивнул.
— Записка должна была напугать вас — на случай, если вы выживете.
Я заставила себя разжать руки, выпустить ткань платья, успокоиться. Не глядя ему в глаза, я сказала:
— Может быть, яд предназначался не для меня. Может быть, для кого-то другого. Конде. Или даже Алентина. Он ведь теперь посол.
— Кокосово-медовые лепешки, Элиза. Чистый сонный яд, если верить Энзо. Его трудно найти в Бризадульче. Чтобы добыть его, надо пересечь пустыню. Кто-то сделал это нарочно.
Я потерла переносицу — начинала болеть голова.
— Кто-то знал, как я отравила анимага сонными ягодами.
— Вы также отравили половину армии инвирнов, помните?
— Гектор, если яд предназначался мне, значит, кто-то точно хотел моей смерти. А не хотел захватить меня живой, как инвирны.
— Я тоже подумал об этом.
— А значит, у меня не один враг.
Он ничего не сказал, но губы сжались. Впервые я заметила темную тень на его щеках. Он всегда был чисто выбрит, как и положено командующему королевской стражей. Теперь у него либо не было времени, либо он забыл. От этого он выглядел мрачнее и злее.
Я едва не подпрыгнула, когда Химена положила руки мне на плечи.
— Хотела бы я увезти вас отсюда, — пробормотала она. — В Бризадульче так много людей. Так много тайных планов, так много темных углов.
Я резко обернулась к ней.
— Нет!
Она изумленно отпрянула.
— Я не собираюсь снова убегать. Вы с папой и Алодией отослали меня, чтобы сберечь, помнишь? — Злость, какой я и не подозревала в себе, поднималась и закипала горькой желчью в горле. — Вы заставили меня выйти замуж за человека, который не любил меня, который вообще едва меня знал. Это не очень-то сработало, да? Теперь он мертв. А я сталкивалась со смертью нос к носу столько раз, что и не сосчитать. Убегая, я просто… — Я замолчала, поняв, как отвратительно резко, даже пронзительно звучит мой голос. Будто я ненавижу и этот дворец, и эту жизнь.
