— Я собиралась отпустить вас или переместить в другое место. Я еще не решила.
Резко подняв свой острый подбородок, он оглядел моих спутников.
— Кто эти люди? Калека и старуха? Я узнаю только командующего и принца.
— «Калека» — это мой друг Алентин, «старуха» — Химена.
— Они, должно быть, важны для вас, раз вы привели их. — Поняв, что я не собираюсь ничего о них рассказывать, он пожал плечами и сказал: — Что мне сделать, чтобы меня отпустили?
— Расскажите о вратах, ведущих к жизни.
Он вытаращил глаза. Подняв руки, он заправил за уши свои медово-золотистые волосы, и это движение поразило меня своей нормальностью, человечностью. Он повернулся к нам спиной. Хотела бы я видеть его лицо.
Все еще глядя в стену, он сказал:
— Возьмите меня с собой.
— Что? Куда взять?
— На юг. Когда отправитесь на поиски.
— Поиски чего? Мы не собирались никуда…
Он развернулся, сверкнув зелеными глазами.
— Вы поедете. Не ошибитесь. Такова божья воля.
Количество людей, провозглашавших мне божью волю, становилось просто нестерпимым.
— Мое терпение на исходе, Шторм. Расскажите все, что вы знаете об этом, или вы никогда не выйдете из этой башни.
Он сжал губы, взвешивая варианты.
— Врата, ведущие к жизни, — это место тайной силы за морем. Но туда невозможно доплыть. Только божьи избранники могут отыскать их, и не все, кто найдет, войдут внутрь.
— А зачем входить?
— Потому что они ведут к зафире.
Мой амулет рванулся. Я согнулась пополам, задыхаясь, а от камня по телу волна за волной шел невыносимый жар.
— Элиза! — Гектор обхватил меня рукой за талию. — Химена, помоги мне…
— Все нормально, — выдохнула я. — Просто дайте мне минутку. — Такое случалось со мной лишь однажды — когда я уничтожила анимагов своим амулетом. Что это, Господи? Что ты хочешь сказать мне?
Гектор осторожно убрал руку и медленно отступил. Я глубоко дышала, пока не смогла снова выпрямиться. Амулет продолжал пульсировать, хотя и с меньшей силой, моя сорочка, пропитавшись потом, жгла кожу. Рука Розарио теперь так крепко сжимала мою, что у меня онемели пальцы.
Инвирн рассматривал меня прищуренными глазами сытого, довольного кота.
— О да, вы поедете.
Химена спросила:
— Что такое зафира?
Он бросил на нее презрительный взгляд.
Она повторила вопрос на древнем языке, добавив:
— Если не скажешь, мы оставим тебя тут гнить или ждать наемного убийцу, если он успеет прежде.
Если он и был удивлен, что она знает древний язык, то не показал этого. Он сказал:
— Зафира — это душа мира, тайна, что лежит у нас под ногами. Анимаги используют ее, чтобы управлять своими амулетами. Но те, кто проходит через врата, могут использовать силу зафиры непосредственно, без барьера материальной оболочки. И силу эту невозможно себе представить.
Меня трясло от жара амулета, а может быть, от любопытства. Невозможно представить.
— Откуда вы об этом знаете? — спросила я. — Об этом сказано в Писании? Это легенда?
— Мой народ всегда это знал. Но мы были лишены такой возможности. Более тысячи лет мы были вынуждены пробираться к зафире сквозь панцирь материи, и от нашей былой силы осталась лишь крошечная часть.
— Так вот оно что, — сказал Гектор. — Именно это нужно инвирнам.
Я посмотрела в его глаза, прищуренные и холодные.
— Гектор?
— Они годами добивались прав на владение портом. Они хотят искать зафиру.
— Это правда? — спросила я Шторма.
— Да.
— Зачем открывать мне эту тайну сейчас?
— Все так, как я говорил. Я верный подданный вашего величества.
— Должно быть, ужасно быть верным подданным вонючей коровы.
Он кивнул, соглашаясь:
— Да.
Я задумалась. Он был слишком ценной находкой, чтобы рисковать.
— Я отпущу вас. Велю стражникам незаметно провести вас отсюда. Но в следующий раз вы обязаны исполнить мой приказ.
Он открыл рот, собираясь возразить, но тут же захлопнул его. Молча поклонился.
— Да, ваше величество.
Я повернулась, чтобы уйти, и мои спутники двинулись за мной. Я была уверена, что Химене и Алентину уже не терпится вернуться в архив и поискать упоминания о зафире. Но Розарио потянул меня за руку, не давая уйти. Он умоляюще смотрел на меня, нижняя губа у него тряслась.
— Что случилось, ваше высочество?
Он собрался с силами, захлопал глазами, повернулся к инвирну и проговорил:
— Ты очень, очень плохой человек.
Он отпустил мою руку и выскользнул на лестницу.
Мы с Гектором удивленно переглянулись. Он сказал:
— Я думаю, Розарио просто хотел… что-нибудь сказать?
— Вы же знаете, что это не так, — сказал Шторм. — Я не плохой человек. Я всегда старался все делать правильно, следовать пути Господнему.
Я пожала плечами. «Устами младенцев глаголет истина». Я вышла на лестницу, не утруждая себя ответом. Мы поспешили вниз, мимо удивленных солдат, игравших в карты, за нашим принцем.
Мы нашли его одного во дворе. Солнце сверкало в каплях слез у него на щеках. Он порывисто вытирал их, и мы остановились, чтобы дать ему время успокоиться.
Самым обыденным тоном, на какой я была способна, я сказала:
— У меня сейчас урок с Гектором, но отец Алентин мог бы отвести тебя на кухню — съесть по кусочку кокосового пирога.
Он со вздохом кивнул. А потом быстро обнял меня, обхватив обеими руками за талию. Я потрепала его волосы, а потом он подошел к Алентину и взял его за руку. Я посмотрела, как они вдвоем шли в сторону кухни.
— Он замечательный мальчик, — сказала Химена.
— Да. Но иногда я думаю, что внутри он… ущербный, что ему слишком много пришлось пережить. Он видел, как сожгли его отца.
— Алехандро тоже был ущербным, — сказал Гектор, нахмурившись. Он потер большим пальцем рукоятку меча. — Может быть, это плата за престол.
По дороге в свою комнату я обдумывала его слова, боясь спросить, не считает ли он и меня ущербной.
Как я и ожидала, Химена, вместо того чтобы присутствовать на моем уроке самообороны с Гектором, поспешила в монастырский архив. Фернандо встал у двери королевской спальни снаружи. Остальные заняли свои посты у меня в спальне. Как и в прошлый раз, я надела свое мужское платье: мягкие брюки, широкую блузу и кожаные ботинки.
