Неужели это правильно — уничтожить чужую жизнь, чтобы спасти свою собственную? Даже если ты королева?
Я повернулась спиной к горящему городу и закрыла глаза. Теперь, когда мы отплыли от дока, я услышала крики, даже вопли. Что, если они не могут справиться с пламенем?
Мне хотелось приказать Гектору повернуть назад, посмотреть, что я натворила, все уладить. Но я знала, что не сделаю этого, что мой долг — найти путь, ведущий к жизни и зафире, что от этого зависит судьба моей страны. Я лишь надеялась, что когда мы найдем ее, мой список ошибок будет не слишком длинен.
Мы плыли вперед, лавируя между огромными судами. Темные фигуры двигались по палубам, сновали по корабельным снастям, хотя до рассвета было еще далеко. Люди стояли у поручней, глядя на пожар. Они могли в любую минуту увидеть нас, понять, что мы чужие.
Но они нас не замечали. Мы вышли из бухты и направились на юг вдоль побережья, небо осветилось темно-голубым, оставаясь кромешно-черным со стороны моря. На холмах и утесах над нами смутно виднелись великолепные поместья, увитые виноградом террасы и мраморные статуи. Скоро и они остались позади. Вода была спокойна, ни один корабль не проплыл мимо. Мы были одиноки и так ничтожно малы.
Гектор тяжело дышал. Когда солнце показалось над холмами, стал виден пот, выступивший у него на лице. Он закрыл глаза, сжал зубы и продолжал грести.
Белен тоже старался, как мог. Пот бежал по его лицу, смешиваясь с грязью и засохшей кровью, покрывая его лицо страшной красно-коричневой патиной. Должно быть, крови было много. Очень много, если она осталась даже после того, как он нырял под решетку.
Я подумала, что они уже очень давно не спали. Этой ночью точно нет: Белен следил за инвирнами-шпионами, а Гектор разрабатывал план бегства, которое состоялось слишком скоро.
— Гектор. — Я наклонилась и положила руку ему на запястье.
Он поднял удивленные глаза, смахнул пот со лба.
— Отдохните, — сказала я. — Вы оба. Пока мы одни и в безопасности.
— Надо двигаться вперед, — сказал он. — Корабль Феликса будет…
— Я приказываю вам отдохнуть. Вы нужны мне сильными. Мы с Марой немного погребем. И если покажется корабль, разбудим вас.
Он поднял рубашку, чтобы вытереть глаза, и я не могла не взглянуть на его живот, упругий и загорелый благодаря тренировкам на свежем воздухе. Я сглотнула.
Гектор положил весло на колени, размял затекшие плечи.
— Вам когда-нибудь приходилось грести?
— Нет.
— Мара?
— И мне нет, — сказала она.
— Я грести отказываюсь, — сказал Шторм.
Я сказала:
— Это мы поняли. Закройте глаза, чтобы не видеть, как чудовищно неумело мы это делаем. — Мне было приятно увидеть его слабую улыбку.
— Поменяемся местами, — сказал Гектор.
Мы оба встали, и лодка накренилась. Он схватил меня, чтобы удержать равновесие, и нам удалось разойтись. Я села на скамью, взяла весло и сказала:
— В моем рюкзаке полно воды. Угощайтесь. Только смойте грязь с бурдюка.
Он так и сделал, пока Мара и Белен менялись местами, потом, подложив мой рюкзак под голову, он сполз под скамью и закрыл глаза. Белен вытянулся рядом с ним. Мара взяла весло, и после нескольких бессмысленных попыток двинуться с места с плеском и ударами о борт лодки мы медленно поплыли.
Солнце взошло, и вода засверкала так, что слепило глаза. Как можно тут увидеть корабль? Что, если придется ждать несколько дней? Хватит ли нам питьевой воды? Окруженные водой, здесь мы так же одиноки и беспомощны, как в пустыне.
Вскоре все тело уже ломило от усталости: спину, плечи, руки. Я стерла ладони и пальцы до крови. С каждым взмахом я судорожно хватала ртом воздух. Мы с Марой поменялись местами, чтобы напрягать другие мышцы, но даже это небольшое облегчение длилось недолго.
Чтобы не думать о боли, я смотрела на Гектора. Он спал крепко, грудь его вздымалась и опускалась от ровного, глубокого дыхания. Черты лица его стали мягче, а волосы на висках высохли и небрежно завились. Рот его был слегка приоткрыт.
У меня губы дрожали от воспоминания о его поцелуе. Он был страстный и нежный и такой неожиданный — и вместе с тем естественный, как дыхание.
Когда-нибудь, когда мы найдем таинственный корабль Гектора и уплывем на нем, когда у меня будет время отдохнуть и подумать и уголок, чтобы спрятаться, я вспомню, что быть королевой — значит мыслить стратегически. И я смогу просить мужчину, которого люблю, жениться на моей сестре. Я потренируюсь про себя, может быть. Привыкну к этой мысли.
Но не теперь. Теперь, когда я плыву в неизвестном направлении, на губах у меня еще горит его поцелуй, и я блаженствую, глядя, как он спит.
21
Шторм первым заметил корабль.
— Вон там! — указал он.
Я обернулась и поднесла руку к глазам, закрывая их от яркого света. Побережье изгибалось к юго-востоку, закрывая корабль, но я увидела длинный бушприт, нос, выкрашенный красной краской, и, кажется, передний парус, беспомощно повисший на мачте в это безветренное утро. Тревога и надежда боролись у меня в душе.
Господи, пожалуйста, пусть это будет тот самый корабль.
Я наклонилась и потрясла Гектора. Он вздрогнул, просыпаясь, рука его мгновенно потянулась к ножнам.
— Осторожно голову, — сказала я, подставляя руку между его лбом и скамейкой. — Там корабль, к югу от нас. Не думаю, чтоб они нас заметили.
Он моргал, стряхивая с себя сон, и вдруг нахмурился, увидев волдыри у меня на руках.
Я отдернула руку.
— Это тот корабль?
Все еще хмурясь, он вылез из-под скамьи и посмотрел на юг. Он долго молчал.
— Кажется, да, — сказала он, и почему-то трудно было смотреть ему в глаза, полные надежды. — Надо подойти ближе, чтобы удостовериться.
Я достала мягкую широкополую шляпу и бросила Шторму.
— Наденьте.
Он натянул ее на голову и пригнулся. Я не винила его за этот страх, когда мы подплывем ближе, любой на корабле узнает в нем инвирна, несмотря на крашеные волосы.
Гектор и Белен снова взяли весла, и мы поплыли, несравненно легче и быстрее. Мы с Марой хмуро переглянулись.
Постепенно весь корабль стал виден. Это была великолепная трехмачтовая каравелла, причудливо отделанная красным деревом. На носу были нарисованы священные розы, и казалось, их лепестки осыпаются и, превращаясь в капли крови, падают в море.
— Это она, — сказал Гектор. — «Арацелия».
Сердце у меня глухо билось в предчувствии того, что я вскоре узнаю что-то новое и важное о Гекторе.
— Нам подать сигнал? — спросила я.
