– Вот именно, – подтвердил Томми. – Слепой сыщик. А ты мой
черноволосый румяный секретарь… как бишь его…
– Которого младенцем нашли на берегу реки завернутым в
пеленки, – закончила Таппенс.
– Ну а Элберт – Гонорар, он же Креветка.
– Нам придется научить его кричать «Здо-о-рово!», – сказала
Таппенс. – К тому же у него голос не пронзительный, а ужасно хриплый.
– У стены возле двери, – продолжал Томми, – ты найдешь
изящную полую трость, которая так много говорит мне, когда попадает в мои
чувствительные пальцы.
Он поднялся и тут же налетел на стул.
– Черт! Забыл, что этот стул там стоит.
– Очевидно, быть слепым очень скверно, – с чувством заметила
Таппенс.
– Хуже некуда, – согласился Томми. – Мне так жаль бедняг,
которые на войне потеряли зрение. Но говорят, что, когда живешь во тьме, у тебя
развиваются особые чувства. Вот я и хочу проверить это на себе. Было бы весьма
кстати научиться ориентироваться в темноте. А теперь, Таппенс, будь хорошим
Сидни Темзом
[18]
. Сколько шагов до этой трости?
Таппенс задумалась.
– Три шага прямо и пять налево, – рискнула предположить она.
Томми неуверенно начал отмерять указанные шаги. Таппенс
издала предупреждающий возглас, поняв, что, сделав четвертый шаг влево, он
неминуемо налетит на стену.
– Ты не можешь себе представить, как трудно угадать
правильное количество шагов, – пожаловалась Таппенс.
– Это чертовски любопытно, – сказал Томми. – Позови-ка
Элберта. Я собираюсь пожать руки вам обоим и проверить, смогу ли я определить,
чья это рука.
– Хорошо, – кивнула Таппенс, – но Элберт должен сначала
вымыть руки. Они такие липкие из-за его леденцов, которые он постоянно сосет.
Элберт, которому объяснили его задачу, был полон интереса.
По окончании процедуры рукопожатия Томми самодовольно
улыбнулся.
– Немая клавиатура не может лгать, – заявил он. – Первая
рука принадлежала Элберту, а вторая – тебе, Таппенс.
– Неправильно! – воскликнула Таппенс. – И не пудри мне мозги
своей немой клавиатурой. Тебя ввело в заблуждение мое обручальное кольцо,
которое я надела Элберту на палец.
Последовал еще ряд экспериментов с весьма незначительным
успехом.
– Ничего, все еще впереди, – сказал Томми. – Нельзя же
научиться всему сразу. Вот что, Таппенс. Сейчас как раз время ленча. Мы с тобой
пойдем в «Блиц» в качестве слепого и его поводыря. Там можно будет набраться
полезного опыта.
– По-моему, Томми, у нас будут неприятности.
– Ни в коем случае. Я буду вести себя как истинный
джентльмен. Но держу пари, что к концу ленча я сильно тебя удивлю.
Все протесты были отвергнуты, и через четверть часа Томми и
Таппенс уже удобно устроились за угловым столиком в Золотом зале «Блица».
Томми пробежал пальцем по меню.
– Мне плов с омаром и жареного цыпленка, – заказал он.
Таппенс тоже сделала заказ, и официант отошел.
– Пока все идет как надо, – сказал Томми. – Теперь попробуем
что-нибудь более рискованное. Какие красивые ноги у той девушки в короткой
юбке, которая только что вошла!
– Как ты это проделал, Торн?
– Красивые ноги создают особую вибрацию в полу, которую
улавливает моя полая трость. Или, если говорить честно, в дверях большого
ресторана почти всегда стоит девушка с красивыми ногами, высматривая друзей, а
так как теперь в моде короткие юбки, она, несомненно, воспользуется их
преимуществами.
Им подали заказанные блюда.
– За два столика от нашего сидит состоятельный биржевой
спекулянт, – небрежно произнес Томми. – Еврей, не так ли?
– Отлично, – одобрила Таппенс. – Не понимаю, как тебе это
удалось.
– Я не могу каждый раз тебе объяснять. Это испортит мое шоу.
За три столика от нас метрдотель подает шампанское. Мимо нашего столика идет
толстая женщина в черном.
– Томми, каким образом…
– Ага! Ты начинаешь оценивать мои способности. За столик
позади тебя только что села симпатичная девушка в коричневом.
– Мимо! – воскликнула Таппенс. – Это молодой человек в
сером.
– О! – Томми выглядел обескураженным.
В этот момент двое мужчин, сидевшие неподалеку и с интересом
наблюдавшие за молодой парой, встали и подошли к угловому столику.
– Прошу прощения, – заговорил старший из них – высокий,
хорошо одетый человек с моноклем в глазу и седыми усиками. – Но мне указали на
вас как на мистера Теодора Бланта. Могу я спросить, так ли это?
Томми немного поколебался, чувствуя себя не в своей тарелке,
потом кивнул:
– Так. Я мистер Блант.
– Какая неожиданная удача! После ленча, мистер Блант, я
собирался зайти в ваш офис. У меня очень серьезные неприятности. Но, простите,
что-то произошло с вашими глазами?
– Увы, мой дорогой сэр, – печально отозвался Томми, – я
абсолютно слеп.
– Что?!
– Вы удивлены? Неужели вы никогда не слышали о слепых
детективах?
– В литературе, но не в реальной жизни. И я, безусловно,
никогда не слышал, что вы слепой.
– Многие об этом не осведомлены, – промолвил Томми. – В
дневное время я ношу козырек, дабы защитить глаза от света. Но без него почти
никто не мог заподозрить мой физический недостаток, если это можно так назвать.
Понимаете, глаза не могут меня выдать. Но довольно об этом. Мы сразу же
отправимся в мой офис или вы изложите ваше дело здесь? Думаю, последнее было бы
предпочтительнее.
Официант принес еще два стула, и они сели. Один из них,
который еще не произнес ни слова, был ниже ростом, коренастый и очень смуглый.
– Дело очень деликатное, – понизив голос, произнес старший
мужчина и с сомнением посмотрел на Таппенс. Казалось, мистер Блант почувствовал
этот взгляд.
– Позвольте представить вам моего доверенного секретаря мисс
Гангс, – сказал он. – Ее нашли на берегу великой индийской реки, завернутой в
пеленки. Весьма печальная история. Мисс Гангс – мои глаза. Она сопровождает
меня повсюду.
