– Нет.
– Я знаю, ты не хочешь слышать это прямо сейчас, но сегодня новолуние. Получение гримуара – важный шаг на твоем пути ведьмы, и это много значит для вашей бабушки и…
– Прекрасно, – сказала Матильда. По крайней мере, если бы у нее самой был гримуар, она могла бы перестать беспокоиться о том, что Оливер может сделать с Лотти или Нанной Мэй, чтобы добраться до него.
– Что? – спросила Лотти, придвигаясь ближе к Матильде.
– Я сказала, хорошо, – повторила Матильда, приподнимаясь, чтобы сесть.
Лотти кивнула, затем посмотрела на что-то, что держала в руках, сжимая это обеими руками, как будто решая, что с этим делать, затем подошла к кровати Матильды и протянула маленькую зеленую бутылочку.
Матильда нахмурилась:
– Что это такое?
– Это для того, чтобы склеить разбитое сердце. – Матильда моргнула, наблюдая, как содержимое плескается в бутылке. – Я подумала, что это может быть то, что с тобой происходит? – Матильда сглотнула, не в силах посмотреть Лотти в глаза. – В любом случае возьми его и не забудь использовать в следующее полнолуние.
– Я… спасибо тебе, – прошептала Матильда.
– Всегда пожалуйста, малышка. Я знаю, что ты должна была встретиться со своим отцом в эти выходные, но, полагаю, он снова отменил встречу?
Матильда посмотрела на Лотти, затем взяла телефон и сверилась с календарем. После всего, что произошло, она совершенно забыла о запланированном визите своего отца. Она удалила напоминание, уверенная, что он отменит его, как делал это уже много раз.
– Мама? – спросила Матильда, когда Лотти повернулась, чтобы уйти.
– Да?
– Почему он ушел? Это из-за меня?
– Тебя? Нет, конечно нет, зачем ему…
– Тогда это из-за тебя? Или твоего ковена? Ты заставила его уйти? – Лотти моргнула, глядя на Матильду широко раскрытыми глазами. Ее тело застыло, как будто она была заморожена. Она вздохнула и села на край кровати Матильды.
– Передай мне одно из тех печений, которые тебе принесла Нанна Мэй, пожалуйста?
– Но они…
– Пожалуйста, Матильда, у тебя там их полно. Я расскажу тебе, что случилось, но я не смогу, если упаду в обморок от голода.
Матильда закатила глаза, взяла одно печенье с яблоками и корицей и передала Лотти, которая проглотила его в два укуса.
Она вытерла руки.
– Спасибо.
– Итак, что случилось?
Лотти повернулась так, чтобы оказаться лицом к лицу с Матильдой.
– Жизнь с твоим отцом была захватывающей. Он так стремился изучать магию, и я была счастлива учить его, но мы были очень молоды, когда у нас появилась ты. Действительно, слишком молоды, хотя мы оба этого хотели. Нам просто показалось, что это подходящее время для нас; что может быть более волшебным для пары, чем красивая малышка. – Матильда закатила глаза, а ее мать пожала плечами. – В любом случае с твоим отцом было очень весело, но он не очень помогал в повседневных родительских делах. Твой отец предпочел бы скорее играть с тобой, чем менять подгузники. Мне пришлось больше полагаться на Нанну Мэй и мой ковен, и, когда он ушел, чтобы больше практиковать свой дар и избегать бесконечных подгузников, бутылочек и криков, думаю, именно тогда мы и начали отдаляться.
Мать кивнула на тарелку с печеньем, и Матильда протянула ей еще одно.
– Мы перестали любить друг друга, потом перестали быть друзьями и начали жить отдельной жизнью, поэтому я нашла ритм, который держал эту семью вместе. Время от времени я пыталась поговорить с ним об этом, но мы спорили о ковене и секретах, которыми я с ними делилась, и он принимал все это близко к сердцу. Он просто не мог видеть, что они нужны мне еще больше, потому что его там не было. Твой отец исчезал на несколько дней, пробуя новые заклинания в одиночку. Стал одержим магией и не мог поддерживать равновесие, поэтому он потерял работу, и ковену пришлось поддерживать нас и финансово. Однажды мы прошли мимо друг друга после того, как он принял душ, и я заметила несколько имен, нацарапанных у него на спине, и одно прямо у него на шее. Я знала, что он следовал за магией в темноту, но к тому времени он потерял всякое уважение ко мне и не хотел этого слышать.
Лотти выглянула в окно, задумчиво покачав головой.
– Он знал, что у меня есть ты, ковен и Нанна Мэй, а все, что было у него, – это магия, поэтому он сосредоточился только на ней. Коттедж Ферли – это такой дом, в котором можно спокойно существовать отдельно друг от друга. И мы жили так в течение многих лет. Он возмущался тем, что я делилась с ковеном тем, чем не хотела делиться с ним. Я сыграла в этом свою роль, но я не раз приглашала его присоединиться, и он всегда отказывался.
Матильда хмуро посмотрела на маму, ее сердце бешено колотилось в груди.
– Ты говоришь так, будто его никогда не было рядом.
– Эй, он любит тебя, Матильда, и всегда любил. К счастью, у нас было своего рода негласное соглашение, что ты никогда не узнаешь о том, что с нами происходит, поэтому он был рядом с тобой по-своему.
Матильда проглотила комок в горле, вспомнив уроки верховой езды или крошечные фейерверки, которые он мог сделать, используя свечи и какие-то травы, собранные в саду Нанны Мэй. Воспоминания о ее жизни с отцом были полны любви и красок, но они также были перемежены подслушанными спорами о ковене Лотти и негодованием по поводу их секретов.
– Однажды я застала его за тем, как он просматривал наш гримуар, – сказала Лотти, сжав губы в линию.
У Матильды замерло сердце.
– Но самоучкам не полагается прикасаться к нему?
Лотти кивнула.
– Он знал это. Кто знает, сколько раз он смотрел в него, но он был так зол, что я скрывала от него еще больше. Было одно особое заклинание, которым он стал одержим, и мне следовало им поделиться, потому что он хотел отдать его тебе.
Матильда инстинктивно коснулась своей щеки.
– Заклинание плаща ведьмы.
Лотти кивнула.
– Твой отец буквально обезумел, Матильда. Приставал ко мне, чтобы я снова показала ему это заклинание, пока однажды не воспользовался им, и я поняла, что он снова просматривал гримуар. И все равно время от времени поднимал этот вопрос, говоря, что хотел бы, чтобы это заклинание было у тебя.
– Как ты думаешь, почему он так этого хотел?
Лотти вздохнула.
– Может быть, из-за контроля? Я думаю, твой отец понял, что вытолкнул себя из этой семьи, но он все еще пытался показать, что может принимать решения за тебя. Его шрамы исчезли, так что он, очевидно, в полной мере использовал заклинание и выяснял, насколько легко использовать магию, чтобы получить то, что хочешь, манипулировать свободной волей или просто причинять боль. В некотором смысле, как мне кажется, он хотел, чтобы у тебя была легкая жизнь. Я объяснила ему, что хочу подождать, пока тебе не исполнится семнадцать, но он стоял на своем. Последнее слово осталось за ним в тот день, когда он уехал.
