Впереди замигал свет, и Матильда поняла, что они направляются именно туда. Она перешагнула через поваленное дерево с усеянными на нем поганками, домом для чего-то, наблюдающего за ней из глубины своего дупла, готового стать свидетелем церемонии вместе со своими собратьями-зрителями, сидящими на ветвях и выглядывающими из нор и гнезд.
Нанна Мэй стояла в центре поляны, окруженная кругом, выложенным белой галькой. Четыре предмета на краю круга представляли четыре направления земли и четыре стихии: небольшой ящик с растущей из земли хризантемой внутри, длинное белое перо, лежащее на земле, фонарь с горящей свечой внутри и небольшой котел, наполовину наполненный водой.
Ее бабушка была одета в длинную черную юбку и накинутую на плечи вязаную черную шаль, приколотую сверкающей брошью. Прямо перед ней на уровне ее колен возвышался широкий пень. На нем лежал какой-то предмет, скрытый куском черной ткани. Нанна Мэй кивком пригласила Матильду и Лотти войти в круг. Когда Матильда ступила на гальку, с высоких ветвей взлетели птицы, и пушистые белые перья дождем посыпались на нее, когда она шла к своей бабушке.
Пламя в фонарях разгорелось ярче, и Нанна Мэй улыбнулась Матильде, когда та подошла ближе, раскрыла объятия и схватила Матильду за руки. Она оглядела с ног до головы свое платье влажными, блестящими глазами, и Матильда улыбнулась в ответ, позволяя ей насладиться красотой наряда, который она собственными руками сшила на день рождения внучки.
Бабушка отпустила Матильду и кивнула Лотти, которая показала ей, где стоять, затем отошла влево от Матильды, оставив пространство между ними, так что они встали в линию перед стволом дерева. Лотти посмотрела на Нанну Мэй, затем на Матильду и подняла руки, ладонями наружу. Бабушка сделала то же самое, ее старые пальцы были похожи на скрюченные веточки.
– Хранители покоев, стихии земли, воздуха, огня и воды, матери наших матерей и сестры наших сестер, мы приходим сюда на семнадцатый день рождения вашей дочери и на прощание с семейным гримуаром Холлоуэлов, – проговорила Лотти.
Как только ее мать начала взывать к невидимым силам, Матильда почувствовала, как энергия поднимается с того места, где она стояла в своих зашнурованных ботинках, заставляя ее платье колыхаться, а волосы потрескивать от электричества. Она так долго была одинокой ведьмой, что забыла, как много силы у них было, когда они собирались вместе. Прошли годы с тех пор, как она стояла так с матерью и бабушкой, разговаривая со своими предками, и она была уверена, что если высунет язык, то сможет почувствовать энергию в воздухе.
Нанна Мэй наклонилась, открыла толстую книгу в кожаном переплете и подняла ее со ствола дерева. Лотти повернулась к ней, и старая женщина вложила гримуар в ее протянутые руки кивнула ей, прежде чем Лотти повернулась к Матильде. Девушка не лгала, когда говорила матери, что просто участвует в церемонии для Нанны Мэй, но с того момента, как она вошла в круг со своей семьей, значимость того, что они делали, заставила ее руки дрожать. Матильда чувствовала на себе взгляды, следящие за тем, как она делает следующий шаг на своем пути ведьмы, и стыд, который она испытывала за то, что использует их древние методы для собственной выгоды, почти душил ее.
Матильда посмотрела в глаза матери, практически зеркальное отражение ее собственных, пытаясь вспомнить, когда они в последний раз стояли так близко друг к другу. Лотти кивнула, и Матильда протянула трясущиеся руки, когда ее мать вложила семейную книгу в ее ладони. Три женщины смотрели, как реагируют границы круга на их действия. Лепесток упал с хризантемы, снежная сова вылетела из тени и облетела их три раза, свеча вспыхнула так сильно, что треснуло стекло в фонаре, а котел опрокинулся на бок, превратив содержимое в лужу.
Матильда прижала книгу к груди, чувствуя ее тепло и близость, как будто каждую ночь засыпала с ней в своей постели. Эту драгоценную книгу, которую кто-то с таким мрачным сердцем пытался вырвать из ее семьи. Мать жестом велела ей положить книгу на то место, где она лежала, и Матильда так и сделала, наклонившись и осторожно опустив ее на пень. Нанна Мэй раскрыла объятия, и Матильда шагнула к ней, крепко сжала ее и прижалась щекой к сгорбленному плечу старушки. Матильда улыбнулась в темноту. Она чувствовала себя невероятно уютно, будто потерянный кусочек головоломки наконец-то заполнил ее сердце.
С ее улыбающегося лица сорвалось тихое всхлипывание, и по щеке скатилась слеза. Нанна Мэй погладила внучку по волосам, и Лотти подошла к ним ближе, прикрыв одной рукой рот, а другой прижав к груди, наблюдая, как ее мать и дочь соединяются после драгоценного обряда. Глаза Лотти заблестели от слез, когда она повернулась, чтобы уйти, но Матильда потянулась и схватила ее за руку. Она притянула ее ближе и сжала ее руку так сильно, как только могла, в надежде, что Лотти поймет все то, что она хотела сказать, но никак не могла найти слов.
Глава 37 
Один день до Хэллоуина
Кафетерий был наполнен ароматом горячего шоколада и радостными разговорами по поводу вечеринок и свиданий на Хэллоуин. Но ничто из этого не трогало Матильду. Ее макароны с сыром так долго пролежали на подносе, что больше стали похожи на резину. Она перестала тыкать в них вилкой и уронила ее на стол. Если бы Матильду не окружали люди, она бы поставила поднос на пол и рухнула на стол, уткнувшись головой в скрещенные руки. Как бы то ни было, она держалась прямо, наблюдая за Оливером, который устроился за столиком в противоположном конце зала и был окружен исключительным вниманием своих друзей.
Девушка, сидевшая рядом с Оливером, коснулась одной рукой его плеча, а другую положила ему на грудь, лучезарно улыбнувшись парню. Затем отвернулась, чтобы достать что-то из своей сумки. Оливер протянул руку и опрокинул содержимое крошечной бутылочки в ее напиток, быстрее, чем крупье за столом для блек-джека, затем посмотрел на Матильду и подмигнул.
Жар ударил по щекам Матильды, и прежде чем она поняла, что происходит, девушка уже направлялась к их столу. Оливер откинулся на спинку стула и сложил руки на груди, его брови поползли вверх, и одна за другой его поклонницы повернулись, чтобы посмотреть на свою посетительницу, протестуя, когда она подняла руку и смахнула напиток со стола.
– Эй! – Девушка вскочила и посмотрела на свои промокшие джинсы, затем свирепо посмотрела на Матильду. – Какого черта?!
– В чем твоя проблема, неудачница? – выпалила другая девушка.
Лицо Матильды было как маяк для оскорблений, но она стояла там не двигаясь, ее глаза были прикованы к Оливеру, а на его губах играла улыбка. Он отодвинул свой стул и положил руку на плечо девушки.
– Пойдем, найдем бумажные полотенца.
Девушка поджала губы и улыбнулась ему:
– Спасибо, Оливер. В чем ее проблема?
– Не беспокойся об этом, – ответил он, уводя ее от стола. Он оглянулся через плечо на Матильду: – Наверное, просто ревнует.
