Книга Дети Антарктиды. Лед и волны, страница 74 – Даниил Корнаков

К станции вела размеченная булыжниками тропа, покрытая вулканическим песком и небольшим слоем снега. Вдоль неё висел стальной трос с красными, давно выцветшими флажками.

Справа от них был другой, более широкий путь, ведущий в бухту. По нему вездеходы переправлялись прямиком к закрытому порту пролива Мак-Мердо, чьи воды выглядели величественно в этот холодный, но солнечный день.

Море впереди блестело отражениями пробивающихся сквозь низкую облачность солнечных лучей. Покрытое здесь и там небольшими ледяными осколками, оно походило на молотое серебро. Даже в это, относительно тёплое для Антарктиды время года, пролив никогда не был полностью свободен ото льда. Вдалеке виднелись поднимающиеся над водой тени — гигантские айсберги, плавающие, как призраки, среди волн.

Главным фактором, который делал пролив Мак-Мердо таким важным для всех в Антарктиде, была его доступность для судов в любое время года. Даже, несмотря на лёд, который обычно мешал путешествиям в этом регионе, большинство кораблей могло без труда проложить свой путь сквозь пролив. А в тех редких случаях, когда лёд становился почти непроходимым, прибегали к помощи имеющегося на станции ледокола и прорубали широкие каналы до моря Росса, создавая тем самым выход для всех судов из станции.

Глядя на гигантский, и от того выглядевший ещё более пустым, порт, Матвей с горькой ухмылкой вспоминал, какая суета обыкновенно происходит здесь в конце ноября, когда прибывают собиратели со всех близлежащих станций. Бухта пропитывается едким запахом электрической гари от работающих одновременно десятков вездеходов и кораблей. Рокочут тяжёлые цепи, жужжат и гремят пандусы и платформы, на которые погружают необходимую для рейдов провизию. Крики не умолкают ни на секунду. В эти дни все языки, на которых говорили выжившие, сплетались в единую какофонию, которую смело можно было величать языком не одного народа, а всего человечества.

Полярники осторожно спустились по тропе, держась за стальной трос вместо поручня. Ветра почти не было, а привыкшие к страшному холоду тела стали потеть под тёплыми парками из нескольких слоёв кожи.

— Держитесь ближе, — предупредил всех Матвей. — Не забывайте, что я говорил вам про эту станцию.

Краем глаза он заметил, как Надя потянулась к пустой кобуре, а затем недовольно цыкнула. Видимо, без пушки она, и впрямь, чувствовала себя некомфортно.

Они подошли к разноцветным контейнерам, которые по размерам ничем не уступали тем, что они видели по прибытии на станцию, только эти имели при себе полноценные двери и небольшие окошки.

— Фу, — поморщилась Арина, — чем это так воняет?

— Дерьмом, — Надя за словом в карман не лезла.

— И впрямь, дерьмом, — подтвердил Йован, размахивая ручищей возле своего лица, будто это могло помочь запаху исчезнуть. — Откуда он идёт?

— Из контейнеров, — указал взглядом Матвей. — Здесь, в основном, живут бедняки, и не все из них, увы, решаются пройтись лишние полкилометра до океана для утилизации собственных отходов.

Он обернулся через плечо и пояснил:

— Чем ближе живёшь к центру «Мак-Мердо», соответственно, ближе к морю, тем ты богаче.

— Ну, прямо эхо капитализма из далёкого прошлого, — пробурчал Вадим Георгиевич, глядя под ноги. — Ничего не поменялось…

— Они выбрасывают отходы в океан? Мерзость, — возмутился Йован.