Книга Черный крестоносец, страница 170 – Алистер Маклин

– Он заперт. Дверцы на замке.

– И что? – Я начал терять терпение. – У вас же есть ключ.

– Это единственный ключ. Без него шкаф никто не откроет. Если только силой. Его… не трогали.

– Не городите чепухи. От чего, по-вашему, умер Бакстер? От гриппа? Открывайте чертов шкаф!

Дрожащими пальцами он вставил и повернул ключ. На Бакстера больше никто не смотрел – все взгляды были прикованы к доктору Грегори. Он распахнул обе дверцы и достал с верхней полки небольшую прямоугольную коробку. Открыл крышку и заглянул внутрь. Плечи его мгновенно поникли, и сам он стал выглядеть совершенно иначе – понурым, с низко опущенной головой.

– Пропали, – прошептал он. – Все девять. Из них шесть контейнеров с ботулотоксином – один он, должно быть, истратил на Бакстера!

– А что в остальных? – жестко спросил я. – В остальных трех?

– Дьявольский микроб, – испуганно произнес он. – Дьявольский микроб. Он пропал.

Столовая для руководства в Мордоне пользовалась заслуженным успехом среди тех сотрудников, кто ценил изысканную кухню, и повар, готовивший нам обед, потрудился на славу. Возможно, этому в некоторой мере способствовало присутствие за нашим столом доктора Макдональда, коллеги Грегори по главной лаборатории и заведующего столовой. Как бы то ни было, есть в тот день, по-видимому, хотелось одному мне. Хардангер едва притронулся к еде, Кливден и Уэйбридж тоже. Грегори не положил в рот ни кусочка – просто сидел, уставившись в тарелку. Посреди трапезы он внезапно вышел, а через пять минут вернулся с убитым видом, бледный как полотно. Похоже, его стошнило. Насильственная смерть немного выбивалась из круга проблем, с которыми приходилось иметь дело профессору, привыкшему к уединенным занятиям аналитической химией.

Два специалиста по дактилоскопии с нами не пошли и остались голодными. С помощью трех сотрудников местной полиции, привлеченных при содействии инспектора Уайли, они больше полутора часов снимали отпечатки в лаборатории, а сейчас сопоставляли результаты и сводили их в таблицу. На рукоятке массивной стальной двери и в области кодового замка отпечатки оказались практически стертыми хлопчатобумажной или льняной тканью – вероятно, носовым платком. Таким образом, возможность, что здесь работал посторонний, полностью не исключалась.

К концу обеда появился инспектор Мартин. Он занимался опросом временно неработающих научных сотрудников и лаборантов, которым запретили доступ к блоку «Е», и этой работе пока не было видно конца. Каждое заявление опрашиваемых о том, что они делали предыдущим вечером, подлежало самой тщательной проверке. Мартин ничего не стал говорить о том, как продвигается процесс, а Хардангер, что вполне предсказуемо, его не спросил.

После обеда я проводил Хардангера до КПП. У дежурного сержанта мы узнали, кто вчера вечером регистрировал уходящих с работы. Спустя несколько минут перед нами предстал высокий светловолосый капрал с румяными щеками и бойко отдал честь:

– Капрал Норрис, сэр. Прибыл по вашему распоряжению.

– Да, – кивнул Хардангер. – Садитесь, пожалуйста. Я вызвал вас, Норрис, чтобы задать несколько вопросов об убийстве доктора Гарольда Бакстера.

Шоковая тактика принесла результаты существенно лучшие, чем дали бы любые осторожные вопросы. Норрис, уже собравшийся было аккуратно примоститься на предложенный стул, рухнул на него всем своим весом и уставился на Хардангера. Распахнуть пошире глаза с выражением потрясенного недоверия и разинуть рот может любой мало-мальски способный актер. Но если румяное лицо человека вдруг становится бледным, как стена, – это совсем другое дело.