Книга Черный крестоносец, страница 202 – Алистер Маклин

– Могу я вам чем-то помочь, мистер Кэвелл? – начал разговор Грегори.

– Просто несколько стандартных вопросов, – непринужденно ответил я. – Неудобно врываться в столь ранний час, но у нас каждая минута на счету.

– Вы до сих пор не ложились? – догадался он.

– Еще нет. Было некогда – ходил по гостям. Боюсь, после этих походов люди меня возненавидят. Я только что от доктора Макдональда, и, по-моему, он совсем не обрадовался, когда я выдернул его из постели.

– Правда? Доктор Макдональд – человек несколько вспыльчивый, – осторожно заметил Грегори.

– Вы хорошо с ним ладите? Дружите?

– Давайте так: я уважаю его как коллегу. Почему вы спрашиваете, мистер Кэвелл?

– Неизлечимая любознательность. Скажите, доктор, у вас есть алиби на вчерашний вечер?

– Конечно. – На его лице отразилось недоумение. – Я уже рассказывал лично мистеру Хардангеру. С восьми и почти до полуночи я был на дне рождения дочери миссис Уитхорн…

– Простите, – перебил я. – Я имею в виду вчерашний вечер – не позавчерашний.

– А, вот оно что… – Грегори с тревогой посмотрел на меня. – Больше никого не убили?

– Никого, – заверил я. – Итак, доктор?

– На вчерашний вечер? – Он грустно улыбнулся и пожал плечами. – Алиби? Знай я, что потребуется алиби, я бы его себе обеспечил. Какое именно время вас интересует, мистер Кэвелл?

– Скажем, с половины десятого до половины одиннадцатого.

– Увы, нет. Нет алиби, к сожалению. Я сидел здесь, у себя, весь вечер работал над книгой. Это можно назвать трудотерапией после вчерашних ужасных событий, мистер Кэвелл. – Грегори ненадолго замолчал, а потом сконфуженно продолжил: – Ой, нет. Не весь вечер. Начал после ужина – около восьми – и до одиннадцати. Хорошо поработал, учитывая обстоятельства, – целых три страницы. – Он опять улыбнулся, на этот раз по-другому. – Для книги, которую я пишу, мистер Кэвелл, страница в час – отличный прогресс.

– И что за книга?

– По неорганической химии. – Он покачал головой и грустно добавил: – Вряд ли люди в книжных магазинах выстроятся за ней в очередь. Читателей, интересующихся моей областью знаний, совсем немного.

– Это и есть книга? – Я мотнул головой в сторону стопки бумаг на столе.

– Да. Та самая, работать над которой я начал еще в Турине, в каком году – уже и не вспомню. Посмотрите, если есть желание, мистер Кэвелл. Боюсь только, о многом она вам не скажет. Мало того что тема заумная, так еще и пишу я на итальянском.

Я не признался, что читаю по-итальянски так же свободно, как говорю по-английски, а лишь спросил:

– Вы сразу печатаете текст на машинке?

– Ну конечно. Почерк у меня как у любого ученого – почти невозможно разобрать. Постойте-ка! – Он задумчиво провел ладонью по колючему, отдающему синевой подбородку. – Пишущая машинка! Ее могло быть слышно.

– Поэтому я и спросил. Думаете, ее слышали?

– Не знаю. Я специально выбирал комнаты так, чтобы не мешать остальным жильцам. У меня нет соседей ни сверху, ни за стенкой. Подождите! Да, да, я почти уверен, что слышал, как работает телевизор. По крайне мере, – добавил он уже с сомнением, – мне так казалось. В следующем по коридору помещении находится «телевизионный салон», как его торжественно именует миссис Уитхорн. Телевизор почти никто не смотрит, только сама миссис Уитхорн и ее дочери, да и то нечасто. Но вчера, уверен, там кто-то был. Ну, почти уверен. Давайте спросим?