Книга Черный крестоносец, страница 317 – Алистер Маклин

– Не нравится мне все это, – уверенно заявил Черда. – Что-то пошло не так. Я хорошо разбираюсь в таких вещах, вы ж понимаете.

– Ференц, Кокшич и Говел вполне могут позаботиться о себе, – ответил ему человек, чье имя Боуман расслышал как «Мака»; говорил он со знанием дела. – Если этот Боуман сбежал, они могли забраться очень далеко.

– Нет… – Рискнув метнуть быстрый взгляд над крылом грузовика, Боуман увидел, как Черда поднимается на ноги. – Столько времени прошло, а их нет. Надо идти искать.

Два других цыгана с неохотой встали, но, как и Черда, остались стоять на месте, медленно поворачивая в сторону склоненные набок головы. Боуман тоже услышал это – топот бегущих ног, доносившийся от большой террасы у бассейна. Вскоре на верху лестницы показался Ференц и, прыгая через три ступеньки, начал быстро спускаться. Спустившись, он побежал через площадку перед отелем, направляясь к фургону Черды. Ференц бежал с трудом, пошатываясь и спотыкаясь, – похоже, силы его были почти на исходе, а бульканье в груди юноши, мокрое от пота лицо и пистолет, который он сжимал в руке, совершенно не пытаясь этого скрыть, явно указывали на то, как он взволнован.

– Они погибли, отец! – хрипло, с присвистом, выдохнул Ференц. – Говел и Кокшич, оба мертвые!

– Господи, да что ты такое говоришь? – опешил Черда.

– Они оба мертвые! Мертвые, говорю тебе! Я нашел Кокшича. Со сломанной шеей… Он все кости себе переломал, какие были… И одному богу известно, где упокоился сейчас Говел.

Ухватив сына за лацканы, Черда яростно затряс его:

– Говори толком! Что значит мертвые? – Он едва не кричал.

– Тот парень, Боуман. Это он их убил.

– Он их убил?.. Убил?.. И куда он потом делся, этот Боуман?

– Смылся.

– Смылся? То есть сбежал? Ты сопливый дурак, Ференц! Если этот парень сбежит, Гаюс Стром нас всех перебьет. Быстро! В номер Боумана!

– И к той девчонке… – Ференц уже успел немного отдышаться. – К девчонке тоже!

– К девчонке? – переспросил Черда. – Которая темненькая?

Ференц яростно закивал:

– Она его прятала.

– Тогда и к девчонке, – свирепо согласился Черда. – Скорее!

Все четверо сорвались на бег по направлению к ступеням террасы. Боуман подошел ко второй передней шине и, уже не заботясь о том, что кто-то услышит шипение выходящего воздуха, просто открутил вентиль и забросил его подальше в траву. Поднялся и, пригибаясь на всякий случай, выбежал на парковку через подъездную площадку, минуя живописную арку живой изгороди.

Здесь он столкнулся с неожиданной трудностью. Синий «пежо», сказала Сесиль. Отлично. Синий «пежо» он легко отличил бы в любое время – при свете дня. Но сейчас ночь, и, несмотря на льющую свет луну, плетеный навес укутывал стоящие на парковке машины почти непроницаемой тенью. Говорят, ночью все кошки серы. С ума можно сойти, но ночью и машины все одинаковы, под стать кошкам. Допустим, отличить «роллс» от «мини» вполне легко, но в наш век бездумного единообразия большинство машин пугающе схожи своими размерами и обводами. Именно такое открытие Боуман и совершил этой ночью, к своему ужасу. Он перебегал от одной машины к другой, подолгу вглядываясь в каждую, чтобы в итоге понять: перед ним не то, что он ищет.

Заслышав вдали голоса – не особо громкие, но явно сердитые и встревоженные, – расстроенный неудачей Боуман перебежал к арке в изгороди и выглянул на площадку. Четверо цыган, обнаружив, что птички улетели из клетки, вновь расположились у фургона и жарко спорили, отчаянно при этом жестикулируя, но старались не повышать голос. Они устроили настоящий военный совет, пытаясь понять, что же им, черт возьми, делать дальше. Но прийти к какому-либо общему решению оказалось непросто, и Боуман им не завидовал: на месте цыган он сам бы растерялся наверняка.