Книга Черный крестоносец, страница 318 – Алистер Маклин

Внезапно фокус его внимания сместился чуть в сторону и немного выше. Уголком глаза Боуман заметил нечто, что даже в тусклом лунном освещении являло яркое цветное пятно. Это нежно-сиреневое видение, всплывшее на верхней террасе, представляло собой полосатую пижамную пару аляповатых оттенков, внутри которой пребывал не кто иной, как Великий герцог собственной персоной. Он опирался на балюстраду и смотрел вниз на подъездную площадку перед отелем с выражением, условно говоря, неочевидной заинтересованности, или благодушного безразличия, или… выбирать можно было, на самом деле, практически любой вариант, поскольку трудно разобрать точное выражение лица, когда его обширная часть представляет собой размеренно двигающиеся челюсти, а немалая часть оставшегося прячется за большим красным яблоком. Единственное, что было понятно, – никаких бурных эмоций Великий герцог сейчас не испытывал.

Предоставив сиреневому пятну возможность спокойно дожевать яблоко, Боуман продолжил поиски. Помнится, Сесиль упомянула «ближний ряд» парковки, но ее распроклятого «пежо» там не было, Боуман дважды это проверил. Тогда он взялся за дальний, западный ряд и наконец обнаружил нужный автомобиль четвертым по счету от края – или так ему показалось; во всяком случае, перед ним определенно стоял «пежо». Забравшись внутрь, Боуман с легкостью вставил ключ в замок зажигания. «Женщины!» – со вздохом подумал он, но не стал развивать эту мысль, поскольку дел и без того было через край.

Дверцу он закрыл, стараясь проделать это как можно тише; хотя вряд ли негромкий щелчок замка кто-то сумел бы услышать на площадке перед отелем, даже если цыгане не проводили бы там свой темпераментный военный совет. Он отпустил ручной тормоз, включил первую передачу и, не отпуская сцепления, потянулся и включил зажигание и фары. Двигатель и фары сработали одновременно, и «пежо», разбрасывая гравий из-под задних колес, рванул вперед. Боуман вывернул руль влево, направляя машину к единственному выезду через арку в изгороди. Повернув за нее, он увидел, как четверка цыган, отбежав от фургона Черды, спешит перекрыть выбранный Боуманом маршрут, пролегающий между аркой и выездом с площадки отеля. Черда уже забыл осторожность и во все горло выкрикивал указания, плохо слышные за ревом мотора, – впрочем, его яростная жестикуляция определенно говорила о том, что он требует от пособников остановить машину любой ценой. Как именно они это смогут сделать, Боуман себе представить не мог. Проезжая под аркой изгороди, в свете фар он увидел, что Ференц – единственный, кто имеет при себе пистолет, – нацелил его на Боумана, и у того не осталось другого выбора, кроме как направить машину прямо на юношу. Паника, исказившая черты Ференца, явно говорила о том, что парню уже было не до стрельбы, главное для него сейчас – собственное спасение. Совершив судорожный прыжок влево, юноша почти увернулся от удара, но не совсем. Ближнее крыло машины ударило ему по бедру, и молодой цыган внезапно исчез из виду; все, что осталось после него за стеклом машины, – это металлический блеск кувыркающегося в воздухе пистолета. Черда и двое других цыган благополучно успели отскочить в сторону. Снова круто вывернув руль, Боуман съехал с площадки и прибавил газу, направляя автомобиль в сторону дороги, которая вела в долину. Ему стало интересно, как на все происходящее отреагировал Великий герцог – скорее всего, даже не перестал жевать.