Книга Черный крестоносец, страница 395 – Алистер Маклин

Белая Рука, вождь индейского племени пайютов.

Гарритти, картежник.

Преподобный Теодор Пибоди, назначенный на должность капеллана в Вирджиния-Сити.

Доктор Эдвард Молиньё, армейский врач.

Крис Банлон, машинист паровоза.

Карлос, повар.

Генри, стюард.

Беллью, сержант армии США.

Девлин, тормозной кондуктор.

Рафферти, солдат.

Фергюсон, армейский телеграфист.

Картер, армейский телеграфист.

Симпсон, армейский телеграфист.

Бенсон, мелкий преступник.

Кармоди, мелкий преступник.

Харрис, мелкий преступник.

Капитан Окленд, не является действующим лицом, но имеет отношение к происходящему.

Лейтенант Ньюэлл, не является действующим лицом, но имеет отношение к происходящему.

События, оказавшие влияние на выбор 1873 года в качестве времени действия романа

Калифорнийская золотая лихорадка, 1855–1875 гг.

Открытие месторождения серебра Комсток-Лоуд, 1859 г.

Активизация враждебно настроенных индейцев Невады, 1860–1880 гг.

Провозглашение Невады штатом, 1864 г.

Окончание строительства железной дороги «Юнион Пасифик», 1869 г.

Обнаружение золотоносной жилы «Бонанза» в Комсток-Лоуде, 1873 г.

Эпидемия холеры в районе Скалистых гор, 1873 г.

Выпуск усовершенствованной винтовки Винчестера, 1873 г.

Основание Невадского университета в Элко, 1873 г.

Катастрофический пожар в Лейкс-Кроссинге (Рино с 1879 г.), 1873 г.

Примечание. Возможно, читателю покажется странным, что на борьбу с эпидемией холеры была направлена американская армия, однако ничего удивительного в этом нет, поскольку Невадская медицинская служба была основана лишь в 1893 году.

В баре отеля Риз-Сити, носившего претенциозное название «Империал», царила атмосфера безысходности, ветшания и щемящей тоски по полузабытой славе давно минувших дней, которые никогда не вернутся. Стены с отвалившейся местами штукатуркой, покрытые трещинами и пятнами грязи, были сплошь увешаны выцветшими фотографиями головорезов с обвисшими усами, и отсутствие под ними надписи «Разыскивается» казалось едва ли не оскорбительным упущением. Растрескавшиеся доски, призванные выполнять функцию пола, были покороблены, а цвет имели такой, что стены по сравнению с ними казались свежевыкрашенными. Расставленные повсюду плевательницы демонстрировали полное отсутствие меткости большинства посетителей. На полу валялись сотни окурков, и обугленный нижележащий слой красноречиво свидетельствовал, что курильщики не утруждались гасить их. Абажуры масляных ламп, как и мрачный свод потолка, обильно покрывала черная копоть, зеркало в полный рост за барной стойкой было в грязных разводах и засижено мухами. Усталому путнику, ищущему приют для отдыха, бар не предлагал ничего, кроме полного отсутствия гигиены, глубокого упадничества и почти отупляющего ощущения тоски и отчаяния.

Посетители бара на редкость соответствовали царящей в нем атмосфере. Немолодые, небритые и потрепанные жизнью, все они, за редким исключением, за стаканом виски сетовали на будущее, для них однозначно унылое и беспросветное. Одинокий бармен, близорукий субъект в закрывающем грудь фартуке, который он, чтобы решить проблему стирки, предусмотрительно выкрасил в черный много лет назад, определенно разделял общее настроение, орудуя полотенцем для рук, на котором остатки белого цвета угадывались лишь с величайшим трудом. Сверхмедленными движениями артритного зомби он угрюмо пытался выполнить заранее обреченную на провал задачу – натереть до блеска надтреснутый и отбитый по краям стакан. Отель «Империал» и практически того же времени и эпохи суматошный, гостеприимный и согревающий душу постоялый двор викторианской Англии, каким видел его Диккенс, разделяла непреодолимая пропасть.