Книга Черный крестоносец, страница 439 – Алистер Маклин

О’Брайен даже не пытался скрыть скепсиса:

– Интересная теория, Дикин. Осталось только объяснить, зачем он спрыгнул с…

– А он и не прыгал. Его столкнули. Скорее всего, просто приподняли и перекинули через перила на площадке. Как-никак, он был маленьким человечком. И крупному сильному мужчине не составило бы особого труда перебросить его через перила. Но кто же мог это сделать? Никак не я. У меня есть алиби. И не мисс Фэрчайлд. Она вовсе не крупный сильный мужчина, да и к тому же я ее алиби, даже если, как мне кажется, мое свидетельство для вас гроша ломаного не стоит. Но вы-то крупные сильные мужчины. Вы все. Шестеро крупных сильных мужчин. – Он неторопливо обвел их взглядом. – Так кто же из вас?

– Возмутительно! Просто возмутительно! – едва не захлебываясь от возмущения, вскричал губернатор.

– Он сошел с ума, – холодно изрек полковник.

– Я всего лишь пытаюсь выдвинуть версию, которая отвечала бы известным фактам, – спокойно ответил Дикин. – У кого-нибудь есть объяснение получше?

Судя по воцарившемуся неловкому молчанию, версии получше ни у кого не имелось. Наконец Марика спросила:

– Но кому вообще могло понадобиться… убивать безобидного маленького человечка вроде мистера Пибоди?

– Этого я не знаю. А кому вообще могло понадобиться разделываться с безобидным старым доктором вроде Молиньё? Или избавляться от двух, осмелюсь предположить, безобидных офицеров кавалерии вроде Окленда и Ньюэлла?

Пирс не заставил себя ждать со вполне обоснованными подозрениями:

– А кто сказал, что с ними что-то случилось?

Какое-то время Дикин молча и вроде с жалостью разглядывал маршала, по-видимому вознамерившись четко дать понять, что твердость его нежелания ввязываться в физическое противостояние с Пирсом сопоставима разве что с его полнейшим презрением к служителю закона, которого подобное отношение со всей очевидностью уязвляло все более и более.

– Если после всего произошедшего вы считаете, будто их исчезновение лишь чистая случайность, тогда вам самое время передать свой жетон тому, у кого имеются кое-какие мозги, – сказал Дикин. – Кстати, маршал, может, вы-то и повинны во всех этих преступлениях.

Сжав кулаки, Пирс с искаженным от ярости лицом двинулся на него, однако Клермонт проворно встал между ними; если полковнику чего и недоставало, то определенно не авторитетности.

– Уймитесь, маршал! Хватит уже насилия!

– Я полностью согласен с полковником Клермонтом. – Фэрчайлд надул щеки и важно заговорил в свойственной ему губернаторской манере: – Полагаю, мы всего лишь ударились в панику. Нам вовсе не следует принимать на веру все домыслы этого… этого преступника. Не следует принимать на веру, что Молиньё стал жертвой убийства… – Фэрчайлду определенно нельзя было отказать в умелом использовании эмфазы: после выделенного интонацией слова он делал эффектную паузу. – О его насильственной смерти говорит только Дикин, который утверждает, что когда-то был врачом… Однако всем нам известно, насколько ему можно верить.

– Губернатор, вы публично порочите мою репутацию, – заявил Дикин. – В конституции имеется закон, согласно которому за столь голословные инсинуации гражданин, то есть я, вправе требовать в суде сатисфакции. И у меня имеется шестеро свидетелей ваших клеветнических измышлений в мой адрес. – Дикин оглядел присутствующих. – Прошу заметить, я не стал бы настаивать, что все они беспристрастны.