Книга Черный крестоносец, страница 442 – Алистер Маклин

– Разумеется, сэр, – ответил тот. – Спасибо, сэр.

– Прекрасно. Что ж, тогда спокойной ночи. – Майор оставил утомленного кочегара и двинулся в обратную сторону.

Буквально через несколько шагов он остановился возле кухни и, даже не удосужившись постучать, вошел внутрь и сразу же закрыл за собой дверь. Помещение было крохотным, от силы шесть футов на пять, а за вычетом пространства, занимаемого плитой и шкафами для хранения кастрюль, сковородок, посуды и провизии, места оставалось столько, что повару и развернуться было негде. Тем не менее Карлосу и Генри, устроившимся на маленьких табуретах, кухня вроде бы не казалась чересчур тесной. Оба посмотрели на вошедшего офицера, на их лицах отражались привычные эмоции: печаль и едва ли не отчаяние у стюарда, сияющая улыбка у повара.

О’Брайен поставил бутылку на столик:

– Вам пригодится. Как и самая теплая одежда, какую только сможете отыскать. Уже морозит. Вскоре загляну к вам снова. – Он с любопытством огляделся по сторонам. – Разве в вашем купе не просторнее?

– Пожалуй, мистер О’Брайен, – совсем уж ослепительно просиял Карлос и указал на плиту, к которой даже невозможно было прикоснуться. – Но там не будет ее. Здесь самое теплое место в поезде.

Вторым самым теплым местом в поезде, несомненно, являлась кабина машиниста. В данный момент из-за порывов метели, практически беспрестанно вторгающихся в помещение, здесь было несколько прохладнее, чем обычно, однако ярко-красное свечение открытой топки, даже затмевающее свет двух масляных ламп, по крайней мере создавало иллюзию тепла. Дикин, впрочем, холода не ощущал в любом случае: он закладывал в топку дрова с поблескивающим от пота лицом.

Закинув последнее полено, он выпрямился и взглянул на манометр: стрелка замерла перед красной линией. Дикин удовлетворенно кивнул самому себе и закрыл дверцу. В кабине немедленно потемнело, а затем еще больше, когда он снял одну лампу и направился в тендер, пока еще на две трети заполненный поленьями. Поставив лампу на пол, он принялся лихорадочно перекладывать дрова с правой стороны на левую.

Четверть часа спустя его лицо уже не просто блестело от пота, а было обильно им залито, и это притом, что температура в полностью открытом тендере была близка к нулевой. Однако перемещение тяжелых поленьев, причем в высоком темпе, – работа не легких, а Дикин уже переложил с одной стороны на другую по меньшей мере половину оставшегося запаса дров. Он устало выпрямился, потер ноющую спину, затем вернулся в кабину и взглянул на манометр: за прошедшее время стрелка опустилась за синюю линию. Дикин торопливо открыл топку, поворошил тлеющие угли, подбросил в ненасытную утробу немного дров, закрыл дверцу и, даже не проверив показания прибора, возобновил изнурительную работу в тендере.

Переложив пару десятков поленьев, он вдруг резко остановился, схватил лампу и в ее свете внимательно осмотрел оставшуюся груду дров. Затем отставил лампу и быстро перекидал налево еще с десяток поленьев, после чего снова подсветил. Через мгновение он медленно опустился на колени, а его обычно бесстрастное лицо потемнело от печали и гнева.

Двое лежащих рядом мужчин, вне всяких сомнений, были мертвы, они уже превратились в настоящие глыбы льда. Дикин отбросил еще несколько поленьев, чтобы разглядеть трупы. На головах обоих зияли ужасные раны, оба были одеты в форму офицеров кавалерии Соединенных Штатов, один капитан, второй лейтенант. Само собой напрашивалось заключение: это пропавшие офицеры Клермонта – Окленд и Ньюэлл.