Книга Черный крестоносец, страница 56 – Алистер Маклин

Двадцать минут я пролежал неподвижно, пока луна снова не скрылась за облаками, затем с трудом поднялся на одеревеневшие ноги, перешагнул через проволоку и снова лег. Теперь справа от меня оказался ощутимый подъем к склону горы, рельсы также шли на подъем, соответствуя рельефу. Я решил ползти вдоль насыпи: если луна снова выглянет из-за туч, я окажусь в тени. По крайней мере, я на это надеялся.

Так и случилось. Еще полчаса я практиковался в ползании на четвереньках, ничего больше не видя и не слыша. За это время я проникся сочувствием и уважением к тем низшим представителям царства животных, которые обречены проводить так всю свою жизнь. Наконец луна все-таки вышла. И тогда я кое-что увидел.

Менее чем в тридцати ярдах от меня стоял забор. Мне уже доводилось видеть подобные, такими не огораживают английские поля. Я видел их в Корее вокруг лагеря для военнопленных. Забор был больше шести футов в высоту, состоял из девяти рядов колючей проволоки и еще со спиралями проволоки наверху. Он возникал из непроглядной тьмы расщелины справа от меня и тянулся на юг, пересекая все пространство.

Где-то в десяти ярдах от него виднелся еще один точно такой же забор, однако мое внимание привлекла группа из трех человек за тем, вторым забором. Они стояли и о чем-то разговаривали, но так тихо, что я не мог разобрать ни слова. Один из них только что закурил сигарету. На всех были белые парусиновые брюки, панамы, гетры и пояса-патронташи, а на плечах висели винтовки. Без сомнения, передо мной были матросы Королевского флота.

К тому моменту я уже ничего не соображал. Я устал. Был измотан. Не мог сосредоточиться. Если бы у меня появилось немного времени, я, может, и нашел бы парочку убедительных объяснений, почему здесь, на этом отдаленном острове архипелага Фиджи, находятся три моряка Королевского флота. Но зачем заниматься глупостями, когда мне только и нужно, что встать и расспросить их? Я перенес вес с локтей на ладони и начал подниматься.

Кусты в трех ярдах от меня зашевелились. Испугавшись за свою жизнь, я невольно замер. Ни одна откопанная профессором древность даже вполовину не выглядела такой окаменелой, как я в тот момент. Куст медленно наклонился к соседнему кусту и зашептал настолько тихо, что я ничего не смог расслышать с расстояния в пять футов. Но они должны были слышать меня. Мое сердце стучало так громко, что отдавалось в ушах, как удары отбойного молотка. И с такой же скоростью. И даже если они не слышали меня, то точно должны были почувствовать вибрации, которые передавались земле от моего тела. Ведь я был совсем рядом, а в ту минуту меня засек бы даже сейсмограф в Суве. Но они ничего не услышали и не почувствовали. Я приник к земле с отчаянием игрока, поставившего все свое состояние на последнюю карту. Мысленно напомнил себе, что все эти рассуждения о жизненной необходимости кислорода придумали доктора. Перестал дышать. Правая рука ныла, костяшки пальцев на руке, сжимающей рукоятку ножа, блестели в лунном свете, как полированная слоновая кость. Лишь большим усилием воли я заставил себя немного ослабить хватку, но все равно за всю жизнь я ничего не держал так крепко, как рукоятку того ножа.

Прошло семь или восемь миллиардов лет. Один за другим трое морских охранников, которые вольно относились к своим обязанностям, как и все морские охранники во всем мире, исчезли из виду. По крайней мере, мне показалось, что они исчезли, пока я не понял, что темное пятно за их спинами – это на самом деле маленький домик. Прошло несколько минут, затем до меня донесся металлический стук и шипение газовой плитки. Кусты рядом со мной опять зашевелились. Я повернул руку с ножом острием вверх. Но куст направился не в мою сторону. Он бесшумно пополз параллельно проволочной изгороди к другому кусту, находящемуся ярдах в тридцати от него, и я заметил, что тот куст слегка зашевелился. Похоже, сегодня ночью здесь собралась целая компания живых кустов. Я передумал и не стал спрашивать у караульных, что они здесь делают. Спрошу как-нибудь в другой раз. В такую ночь умные люди ложатся в постель и размышляют о разных вещах. Если мне удастся вернуться в свою постель и по дороге меня не порвут на клочки собаки и не зарежут китайцы Хьюэлла, я постараюсь все хорошенько обдумать.