Книга Преступление в Блэк-Дадли, страница 270 – Марджери Аллингем

– Жуткий народ. – Пенни улыбнулась. – Смотрите не становитесь феей-крестной у всех подряд. Эти деревеньки – часть поместья, однако они слишком велики, чтобы владелец земель мог о них заботиться. Налог на наследство разрушает феодальные устои, но люди привыкли ждать от хозяина помощи. Если они живут на вашей земле, они вам не чужие.

– С ними вполне можно ужиться, – безмятежно заявила миссис Кэйри. – Хотя они и слишком любят благотворительность.

После ланча все вышли на лужайку.

Мирная передышка кончилась, подумалось Пенни, и впереди опять мучительные тревоги.

Профессор и Кэмпион тихонько о чем-то говорили, притворяясь, будто обсуждают вьющиеся розы.

– Считаю, дам к этому делу допускать нельзя, – заявил профессор.

– Несомненно. Только вот касаемо Пенни я не уверен. Она девушка решительная и к тому же приятельница почтенного пожилого джентльмена, которого мы собираемся посетить. Вряд ли она захочет охотиться за призраком, но ее дружба с Пеками нам пригодится.

Профессор колебался.

– Если это то, что я предполагаю, женщине там совсем не место. Однако соглашусь: кое-чем мисс Гирт сможет нам помочь. Если позволите, мне нужно переговорить с Мамочкой.

Пять минут спустя профессор разобрался со страхами и любопытством женской части своего семейства и вместе с Пенни и Кэмпионом отправился по тенистой тропинке мимо клумб. Через калитку они вышли на широкий зеленый луг, за которым тонкие ивы, освещенные ярким солнцем, покачивали серебристой листвой.

Шли в молчании, но когда оказались на лугу, Пенни уже не могла бороться с охватывающим ее страхом:

– Профессор, вам ведь что-то известно. Скажите, речь идет о сверхъестественном?

Кэйри ответил не сразу:

– Дорогая моя, если я не ошибся в своих предположениях, это куда неприятнее любого призрака.

Больше ничего он объяснять не стал, а Пенни не хотелось расспрашивать, но от его слов девушку бросило в дрожь, и она ощутила здесь, среди прекрасной летней английской природы, присутствие некоего таинственного ужаса, издревле называемого паническим.

Домик Пека был из тех стареньких, но живописных, крытых соломой хижин, что вызывают восхищение и зависть у людей, никогда в них не живших. Стены хижины покрывал мох, а сама она утопала в траве и подлеске. К распахнутой двери вела мощенная кирпичом и заросшая сорняками дорожка. Внутри дома на низеньком деревянном стульчике сидел хозяин в потрепанной шляпе, а перед ним стоял огромный радиоприемник, из которого лилась гнусавая песня – рекламная передача парижского радио.

Покосившись на гостей, он с видимым сожалением поднялся и выключил приемник.

Мистер Пек-старший был вполне приятным старичком с морщинистым, кирпичного цвета лицом, беззубым ртом и эффектным пучком седой щетины на подбородке. На нем красовалось много разнообразных предметов одежды, среди которых более остального бросались в глаза латаные-перелатаные белые холщовые штаны и вязаная красно-зеленая безрукавка, явно предназначенная для человека куда более крупного. Пальцы у него были искривлены ревматизмом, а шерсти на тыльной стороне ладоней позавидовал бы и медведь.

– Дядюшка-опоссум, – пробормотал себе под нос Кэмпион.

– Тише, – укорила его Пенни и подошла поздороваться.

Пек степенно дотронулся до полей шляпы:

– Доброе утро, мисс.

– Доброе утро, – вежливо откликнулась Пенни, хотя было уже не утро. – А ваш сын дома?