Книга Ну а теперь – убийство!, страница 92 – Джон Диксон Карр

– Нет, – сказал Г. М. – Яд таки был в сигарете. – По-прежнему не оборачиваясь, он прижал пальцы к вискам. – Я задал простой вопрос и хотел бы получить на него простой ответ. Она пила кофе, когда отрава подействовала?

Моника и Билл обменялись взглядами.

– Я не помню, – отозвалась Моника. – Я даже не помню, заглядывала ли к ней в кабинет. Однако полагаю, что да. Она пила кофе дни напролет.

– Да, – сказал Г. М., – вы об этом уже упоминали. Какая грустная история: она пила кофе дни напролет.

Г. М. обернулся. На его лице было странное выражение, гораздо более зловещее, чем самая мрачная гримаса Мастерса.

– Послушайте, – обратился он к Монике. – Начните еще раз и с толком, с расстановкой расскажите мне все, что произошло с вами с того момента, как вы бросили этого молодого человека в Военном министерстве. Рассказывайте, будто вы героиня классического детектива: ничего не упускайте, каким бы незначительным это вам ни казалось. Бога ради, напрягите память!

– Но мне больше нечего вам рассказать, – произнесла Моника. – Разве что, конечно…

– Разве – что?..

– Разве что я повстречала Джимми, посыльного, по дороге сюда. – Она изложила подробности, и, к ее удивлению, Г. М. внимал ее словам с мрачным интересом. – Вот и все, – закончила Моника. – Хотя я не стала бы особо полагаться на его слова. Он еще сказал мне, что мисс Флёр держала в руке пивную бутылку, когда он столкнулся с ней на площадке восемнадцать восемьдесят два, прямо перед тем, как…

Моника умолкла, несколько напуганная. Трое ее слушателей резко повернулись к ней.

– Пивная бутылка, – пробормотал главный инспектор Мастерс. – Ах ты боже мой!

– Да, а что такое?

– Кислота, которую на тебя выплеснули, – сказал Билл, – была вылита из бутылки из-под пива. Я обнаружил ее наверху в доме врача и, отправляясь сегодня в Военное министерство, прихватил ее с собой в портфеле.

Как-то отреагировать на эту новость Моника не успела. Снаружи послышался приближающийся топот ног, будто Старое здание подверглось набегу. Томас Хэкетт, размахивая электрическим фонариком в чехле, налетел на них как ураган. За ним, спотыкаясь и поправляя пенсне, поспешал Ховард Фиск.

– Все в порядке, – заявил продюсер. – Нам не нужна полиция. Я не религиозен, но Богом клянусь! Сейчас самое время для молитв. Тилли поднялась.

– Поднялась? Поточнее, сынок. Вы хотите сказать, она поднялась на небеса?

– Я хочу сказать, что она сидит в кровати! – прокричал мистер Хэкетт. Он был так возбужден, что фонарик вылетел из его руки и шлепнулся на пол. – Доктор сделал ей два укола какого-то пилокарпина, а она села в кровати и дала ему затрещину. Сейчас она попивает бренди и ругается, как портовый грузчик. Доктор чуть в обморок не упал. Он говорит, что у нее, должно быть, конституция как у козы и он дает руку на отсечение, что она проглотит шесть жестяных банок и пинту жидкого бетона и глазом не моргнет. Она не умрет. Понимаете?

Мистер Хэкетт откашлялся, а затем достал платок и промокнул лоб. С трудом переводя дыхание, он сел на кушетку. Ховард Фиск был бел как полотно.

– Это такое облегчение, – проговорил наконец режиссер своим мягким голосом. – Это огромное облегчение. После той изощренной игры под названием «подразни слушателя», в которую вы с нами сыграли, сэр Генри, приятно сознавать, что ни у кого из нас нет на совести убийства. Но все же у меня есть на что пожаловаться: что вы сделали с бедняжкой Фрэнсис?