Книга Дело об «Иррегулярных силах с Бейкер-стрит», страница 126 – Энтони Бучер

— А подсказка? — спросил Харрисон Ридгли. — Пляшущие человечки и Эми Грант?

— Сама простота. Схватить перед смертью то лжехолмсианское сообщение значило всего лишь: «Мой убийца — человек, разыгрывавший мои лжехолмсианские шутки».

Старый эмигрант перестал ругаться. Теперь он смеялся так страстно, что его седая грива больше походила на отряхиваемую швабру.

— Herr Leutnant, — выдохнул он, — хотите подёргать меня за волосы, чтобы убедиться в их подлинности?

— Минутку, — вмешалась Морин. — Доктор Боттомли, когда была вечеринка, на которой вы познакомились с Федерхутом?

Боттомли заставил себя оторваться от меланхолических размышлений.

— Погодите-ка. Это был вечер перед четвёртым… думаю, третье июля. Да, уверен, что так.

— А в тот вечер Крюз выступал перед «Дочерьми британского льва». Он выдавал себя за человека, который делает все зонтики Чемберлену,^[123]и рассказывал им самые невероятные вещи.

— Арбэтнот говорит, что знает Федерхута по Вене с двадцатых годов, — вернулся Джексон.

— Я бы и сам вам мог это сказать, — рассмеялся Федерхут. — Но вы должны были спросить всех, кроме меня. Я мог бы рассказать вам и об этих цифрах. Я рад, что меня заподозрили в способности говорить кодом — это поистине редкое умение. Но, должен сознаться, я всего лишь узнавал у автобусной компании расписание рейсов, повторяя время по мере того, как они мне его называли. Жаль, но всё так просто.

Финч посмотрел на мистера Эванса. Можно было назвать чувство, выразившееся в этом взгляде, ненавистью.

— Я думал, — со сдерживаемым презрением проговорил он, — что смогу что-нибудь извлечь из этого маленького сеанса, но, похоже, ошибался. Каждый из вас так усердно пытается отыскать самый невозможный ответ, что у нас ничего не выходит.

— Но, лейтенант, — запротестовал мистер Эванс, — вы сами предложили нам…

— Знаю. Энди говорил, что я сбрендил, и, думаю, так и было. Пора сообщить вам, что я пришёл сюда сегодня с ордером на арест в кармане. Не отшатывайтесь. Я не собираюсь его использовать. Вы все так много сделали для меня; вы показали мне, что происходит, если браться за дело плохо подготовленным. Я хочу уточнить факты, прежде чем предприму что-то конкретное. Но, если это не нарушит парламентскую процедуру, господин председатель, я хотел бы задать пару вопросов.

— Уверяю вас, лейтенант, вам незачем так горько иронизировать. Трибуна ваша.

— Отлично. Итак, профессор Фернесс, кто секретарь кафедры английского языка вашего университета?

— Кажется, — промолвил Дрю Фернесс, — её зовут Гвендолин Эберкромби. Боюсь, никто её не называет кроме как Эбби.

— И вы диктовали сегодня ей?

— Естественно. Нет — минутку. Эбби в летнем отпуске. Там была странная девица, я не знаю, как её зовут.

— Как она выглядела?

— Думаю, что она была маленькая.

— Как была одета?

— Бог мой, лейтенант, я не замечаю женскую одежду. Никогда.

— Блондинка или брюнетка?

— Она… Честное слово, я не знаю.

— Конечно, не знаете. Поскольку, профессор Фернесс, вы её никогда не видели.

— Я её никогда не видел? — эхо голоса учёного слабо отдавалось по всей притихшей комнате.

— Из всех этих пяти безупречных алиби, Фернесс, дырявым было именно ваше. Вы так и не подписали надиктованные письма. А почему? Потому что вас там не было, и вы не хотели рисковать фальшивой подписью, которую позже могут разоблачить. Вы знали, что на лето там будет временная секретарша. Вы не преподаёте в летней школе; она знала лишь то, что на постоянной ставке состоит некий Дрю Фернесс, и если бы пришёл человек, представился этим именем и принялся диктовать письма, она не заметила бы разницу. Я не знаю, кто был ваш сообщник, но схема была не слишком-то хороша. Завтра мы сведём вас с этой девушкой, и у нас будет вся история.