Книга Дело об «Иррегулярных силах с Бейкер-стрит», страница 74 – Энтони Бучер

Джентльмены, пробовали ли вы когда-либо одной рукой развязать верёвку, держа в другой спичку? В конце концов я сдался, признав свою беспомощность, выудил перочинный нож и решил проблему в манере великого Александра.^[76]

Я осторожно поднял крышку. Думаю, я мог бы, если бы захотел, изложить вам свои мысли в тот момент. Что могло храниться в этой коробке, с которой столь причудливо переплелись судьбы Питера Блэка, капитана Фэрдела Эгера, Белль Крейвен, Дрю Фернесса и меня самого? Быть может, там — и так далее. Но я пощажу вас. Я просто скажу вам, что в этой коробке лежало то, что, будь я хоть вполовину столь же проницателен, как господа Ридгли и Эванс, а оба они, вижу, уже знают тайну…

Я говорил вам, что со сложноподчинёнными предложениями у меня проблемы, а это так меня замучило, что никак не даёт добраться до кульминации. Но общая мысль такова:

В той картонной коробке, нежно завёрнутое в вату, лежало аккуратно отрезанное и должным образом высушенное человеческое ухо.

* * *

Доктор Боттомли вернулся на своё место.

— Это, — с чувством проговорил лейтенант Джексон, — чертовски подходящее место завершить рассказ. Вы оставили себя запертым в шкафу с человеческим ухом, пока безумная женщина звонит по телефону бог знает кому. Как вы вернулись сюда целым и невредимым?

— Можете поблагодарить профессора Фернесса, — нахмурился доктор Боттомли, — за неполный характер моего повествования. Заключительная часть столь близка его рассказу, что это испортило бы мне эффект. Чертовски неспортивно с его стороны, вот что я скажу.

— Вы имеете в виду…

— Я вернулся тем же образом, что и Фернесс, — в полицейской машине под покровительством лейтенанта Финча. Мисс Крейвен звонила в полицию. Не знаю, что она им сказала, но у них, похоже, сложилось впечатление, что я пожилой дегенерат, который ходит и пристаёт к беспомощным старушкам. (Беспомощным! Мрмфк.) Насколько я понимаю, в последнее время здесь, в Лос-Анджелесе, прокатилась волна убийств на сексуальной почве, и время от времени требуется новый блистательный подозреваемый. Походило на то, что избран на эту роль я, пока Финч не объяснил, кто я такой и что я был в Нью-Йорке, когда убили Анну Сосоеву — кто бы это ни был. Этот ваш Финч в высшей степени порядочный человек, хотя не могу сказать, что мне понравился его финальный залп. Я сказал, как благодарен я ему, что он меня очистил, а он ответил: «Всё в порядке. Возможно, вам не приходит в голову читать газеты, но кроме Сосоевой есть и другие убийства».

— Просто ради точности, джентльмены, — нерешительно проговорил Джексон, — это проклятое ухо тоже из Холмса?

— Не только ухо, лейтенант, — поторопился разъяснить Джонадаб Эванс. — Коробка, мореплаватель, злая сестра — всё это прямо из «Картонной коробки».

— И ещё кое-что, — добавил Отто Федерхут. — Вы заметили, Herr Doktor, имя вашего капитана? Разве Фэрдел и Эгер вам незнакомы?

— Ад и смерть! — вскричал Боттомли. — Что ж я не сообразительный такой! Конечно. Элементарно.

— Прежде чем лейтенант взорвётся, — проговорил Харрисон Ридгли, — я должен пояснить, что мои коллеги ссылаются на два других неопубликованных воспоминания Джона Ватсона, доктора медицины. Мистер Фэрдел Хоббс был жильцом некой миссис Уоррен, дело которого Холмс смог распутать — «пустяковое дело». Доктор Мур Эгер был врачом с Харли-стрит, «который познакомился с Холмсом при самых драматических обстоятельства», о которых Ватсон обещал рассказать «как-нибудь в другой раз». Нет нужды добавлять, что язык летописца — враг его. Надеюсь, — буркнул он, — никто сегодня не встречал джентльмена по имени Мур Хоббс?